Каракорум, город

имя, которым назывались два города, существовавшие в разное время и разных местах в Монголии; один, в VIII в., был столицей степного Уйгурского царства, другой, в XIII в. — столицей степной Монгольской монархии. То же имя, по одному известию, прилагалось к высоким горам в вершинах Орхона, т. е. к Хангайскому хребту (по-тюркски кара — черный, корум — каменная осыпь). Уйгурский К. находился на лев. берегу Орхона, к юго-вост. от оз. Угейнор, среди степи Талалхаиндала; монгольский — на прав. берегу Орхона, на месте, где ныне стоит ламский монастырь Эрдени-цзу, в 70 в. от уйгурского. Последний был основан уйгурским ханом Буку в VIII в. по Р. Хр. и назывался также Мубалик, "худой город"; с падением Уйгурского царства он опустел; в Х в. Абаки, основатель Киданского царства, на развалинах К. поставил памятник с описанием своих побед. Монгольский К. возник вместе с Монгольской монархией, основанной Чингисханом; при Огодае, втором после Чингиса кочевом императоре, в 1234 г. были приглашены китайские мастера для постройки ханского дворца; в 1235 г. город обнесен стенами. Хубилай, четвертый кочевой император, в 1259 г. перенес свою резиденцию в Кай-пин-фу, близ Пекина. В 1260 г. хан Арик-бог объявил К. независимым от Хубилая, но в том же году Хубилай осадил город и выморил его голодом, после чего город был забыт. Об уйгурском Каракоруме сохранились только упоминания в китайских летописях; о монгольском мы имеем описания очевидцев, китайских и европейских путешественников. Описание окрестностей К. оставил китаец Чан-те; из европейцев К. посетили папские послы монахи Плано-Карпини (1246) и Рюйсбрюк, или Рубруквис (1253), и венецианец Марко Поло (1275). По словам Рюйсбрюка, город был не более парижского предместья Сен-Дени и распадался на две части: в одной из них был рынок и жилища сарацинов, т. е. мусульман, в другой жили китайские ремесленники. В городе, окруженном глиняной стеной, было до 12 языческих (буддийских?) храмов, 2 мечети и 1 христианская церковь. Недалеко от города находился ханский дворец, в котором хан проводил по нескольку недель весной и поздним летом. Остальное время года хан кочевал, проводя лето на высоких горах в вершинах Орхона и зимуя где-то на С.В., вероятно, в бесснежной долине р. Толы. Его кочевая ставка называлась шира-ордо, "желтая ставка" (у Плано-Карпини — Сыра-орда). В китайских письменных памятниках К. называется Холин, т. е. Хорин; в лапидарных надписях, найденных близ монастыря Эрдени-цзу — Дахолин, т. е. Да-хорин, — почти тем же именем (Да-хурень, "великий монастырь"), каким теперь называется Урга. До недавних открытий ориенталисты не знали точно местоположения древних столиц Монголии. Впервые мнение, что К. монгольский надо отличать от уйгурского, было высказано англичанином Юлем; оно подтвердилось последними изысканиями. От уйгурского города остался вал, внутри которого уцелело только основание развалившейся башни; вне вала на протяжении 2 ½ вер. можно проследить улицы бывшего города и места построек. Этим остаткам города современные монголы дают имя Хара-Хэрэм ("черная ограда"). На месте монгольского К. следы старых построек также рассеяны на протяжении около 2 в. и жителями выдаются за остатки города Кетахото. Первый европеец, описавший развалины Хара-Хэрэм, был русский, Падерин, посетивший их в 1871 г. Правильный взгляд на местоположение обоих К. установился только после экспедиции Ядринцева 1889 г. (на средства Вост.-сибирского отдела Геогр. общ.) и вызванных его открытиями экспедиций: финляндской (от Угро-финского общ. в Гельсингфорсе, 1890) и нашей академической, акад. Радлова (1891). Обе экспедиции издали атласы эстампажей с открытых надписей и выяснили, что в Хара-Хэрэме находятся только уйгурские, китайские и руноподобные надписи, но ни одной монгольской, в окрестностях же Эрдени-цзу — только монгольские и китайские. Важнейшая заслуга Ядринцева — открытие енисейских рун в долине Орхона. Ранее эти руны были известны только из области Верхнего Енисея; открытием Ядринцева район распространения енисейских рун сразу раздвинулся на 1000 в. к В. Найденные Ядринцевым трехъязычные надписи сделали возможной дешифровку енисейских рун, которая около 200 л. не удавалась; остроумию датского проф. Томсена удалось найти ключ к чтению их; язык надписей оказался тюркским. Это открытие поставило Томсена рядом с Шампольоном и Гротефендом и обещает пролить такой же свет на историю Средней Азии, какой чтение иероглифов и клинописи пролило на историю Египта и Ассирии. Еще более открытий ожидается от раскопок в обоих К., разрешения на которые от китайского правительства ожидать в ближайшем будущем невозможно. См. Кошо-Цайдам. Ср. Jule, "The book of Marco Polo" (Лонд., 1871, т. I, стр. 203); "Zeitschr. d. Gesellschaft für Erdkunde" (1885, 20, 219); "Известия Имп. русск. геогр. общ." (т. IX, № 10, 1873); ст. Падерина о К., "Geogr. Magas." (1874, стр. 139); D'Ohsson, "Histoire des Mongoles etc." (Амст., 1852); "Сборник трудов Орхонской экспедиции" (СПб., 1892); Abel Rémusat, "Recherches sur la ville d. Karacorum" (стр. 290).

Г. П.