Голод как общественное бедствие

голодовка — наступает тогда, когда высокие цены на предметы первой необходимости, и прежде всего на хлеб, делают их труднодоступными или недоступными для недостаточных классов населения, причем круг этих последних классов все расширяется, по мере того как дороговизна продолжается и уносит сбережения предыдущих лет. Цены на хлеб зависят в особенности от предложения, так как спрос на хлеб остается в стране из году в год неизменным (в своем минимуме), повышаясь только по мере роста населения. При недостаточном развитии торговли и отсутствии хороших и дешевых путей сообщения подвоз хлеба в нуждающиеся местности представляет большие трудности, и размер предложения определяется местным урожаем. Между тем, в каждой местности неурожаи, обусловленные стихийными силами (засуха, излишек влаги, опустошения, производимые вредными животными и насекомыми, болезни растений), повторяются с известной правильностью. Поэтому в прежнее время в Зап. Европе голодовки были явлением обычным и сильно озабочивали правительства. Уже в государствах классического мира (Афины, Спарта) вопрос о народном продовольствии имел первостепенное значение, а Рим находился в такой зависимости от подвоза хлеба из Сицилии и Египта, что одна лишь задержка на пути судов уже порождала Г. Меры, принимавшиеся в древности для обеспечения народного продовольствия, состояли частью в поощрении ввоза хлеба частными лицами и в запрещении вывоза, частью в непосредственном вмешательстве государства, которое само продавало хлеб по низким ценам, а нередко прибегало и к даровой его раздаче. Отсюда возникла необходимость в содержании государством запасных хлебных магазинов. Кроме того, встречаются таксы на хлеб и муку, запрещения скупки зерна и др. ограничения хлебной торговли. Все эти меры перешли и в христианскую Европу, где в начале средних веков голодные годы бывали часто, как вследствие неурожаев, так и вследствие социальных неустройств: при беспрерывной борьбе мелких и крупных феодалов не всегда удавалось своевременно убирать хлеб. Особенно тяжелы были 1030-1032 гг. во Франции, 1280-1282 гг. в Богемии. По словам современников, Г. 1125 г. уменьшил население Германии наполовину. Спутниками Г. были болезни, мор, грабежи, убийства и самоубийства; дело доходило до открытого пожирания детей родителями (1505 в Венгрии). Обычной и даже узаконенной мерою было изгнание бедных за городскую черту, где они обрекались на голодную смерть; во Франции эта мера практиковалась еще в XVII ст. В общем в средние века на каждые 8-10 л. выпадал один голодный год с высокою смертностью. Еще в XVII в. Г. был в Зап. Европе весьма обычным явлением; не редкостью был он и в XVIII-м. В 1772 г. в курфюршестве саксонском 150 тыс. чел. умерли от недостатка хлеба. Виновниками Г. считали хлеботорговцев, булочников, пекарей и проч. Их обвиняли в злостных заговорах против народа (при незначительном развитии торговли стачки хлеботорговцев действительно были возможны). Во Франции хлеботорговцам запрещалось устраивать компании, но с 1699 г. это запрещение было ограничено лишь тайными соглашениями. Самая мелочная регламентация хлебной торговли (см.), доходившая во Франции до запрещения вывоза хлеба из одной провинции в другую, оказывалась не в состоянии понизить цены. В Неаполитанском королевстве и в Папской области с XVI в. правительство само определяло цены, по которым сельские хозяева обязаны были представлять весь свой излишек хлеба в государственные магазины. Казенные запасные магазины (см.) были заведены и в Пруссии, и Фридрих Великий считал их учреждением, незаменимым для обеспечения народного продовольствия, особенно после того, как ему с помощью этих магазинов удалось в неурожайный 1771 г. удержать в Пруссии хлебные цены на таком низком уровне, какого не было в соседних государствах. Еще в 1817 г. во многих местностях Германии свирепствовал Г.; в меньшей степени это можно сказать и про 1847 г. 1847-1852 г. были весьма неблагоприятны в сельскохозяйственном отношении для Германии. Когда к недороду картофеля присоединился неурожай хлебов, сельское население на Ю.З. Германии оказалось не в состоянии бороться с этими неблагоприятными условиями и вконец обнищало. Причину зла правительства усматривали в чрезмерном раздроблении крестьянской собственности, которая недостаточно обеспечивала мелких владельцев. Обнищавшим поселянам оказано было пособие для эмигрирования в Америку; земли их переведены в казну и распроданы более крупными участками. Аналогичные явления имели место в Ирландии, где обширные пространства сосредоточены в руках крупных землевладельцев, проживающих вне Ирландии и сдающих свои земли в аренду оптовым съемщикам. Последние, заинтересованные лишь в возможно большем извлечении дохода, раздавали эти земли землевладельцам весьма мелкими участками. Сильный спрос на такие участки, обусловленный чрезмерною густотою сельского населения, возвысил до невозможности арендную плату, и землевладельцы-арендаторы вынуждены были ограничиться разведением картофеля, как растения, дающего наибольшие сборы. Когда в 1840-х гг. в Европу проникла болезнь картофеля, над сельским населением Ирландии, и до того едва пропитывавшимся, разразился голод, который достиг своего апогея в 1847 г., унесшем свыше 1 млн. жертв. Английское правительство вынуждено было прибегнуть к массовому переселению ирландских поселян в Америку и приняло меры к увеличению размеров арендных участков (см. Ирландия). С половины текущего столетия Зап. Европе нечего опасаться голода. Неурожаи повторяются, но они не имеют прежних последствий. Явилось это результатом развития всемирной торговли, к участию в которой привлечены новые страны (Россия, Америка, Индия), покрывшиеся сетью ж. д. Благодаря современному развитию путей сообщения и дешевизне перевозки, особенно морской, громадные количества хлеба быстро могут быть передвинуты с одного конца земного шара в другой. Хлеб сделался предметом обыкновенной торговли; козни хлеботорговцев перестали быть пугалом правительств и народов. На всемирном рынке хлеб предлагается в таком количестве, что никакая стачка не в силах вызвать на сколько-нибудь продолжительное время искусственное повышение цен. Цены на хлеб не находятся в прежней зависимости от урожая в стране: обильные местные урожаи их почти не понижают, неурожаи — не повышают. Это наблюдалось в Германии в урожайные 1872-75 гг. и в неурожайные 1879-81 гг. Значение хороших путей сообщения в широкой хлебной торговле выясняется еще больше примером Индии. В Индии, особенно в местностях, где преобладает разведение риса, каждые 10-12 лет наступает неурожай от засухи. В 1866 г. в Ост-Индии погибло от Г. около 7 ½ млн. чел. Такой же голод угрожал Бенгалии в 1873-74 гг., когда 15 млн. чел. находились на краю гибели; но он был быстро парализован британским правительством, которое в широких размерах организовало казенную и частную торговлю хлебом, проникшую в самые отдаленные закоулки голодного края; лишь 26 чел. погибло от Г. или истощения. В 1876 г. Г. разразился над южн. провинциями Индии с населением в 23 млн. чел. Правительству уже незачем было принимать непосредственное участие в хлебной торговле; оно могло предоставить ее частной инициативе и ограничилось лишь организацией общественных работ и раздачей пособий. С тех пор в бюджет Индии ежегодно вносится 1500000 ф. стерл. на случай Г. (Famine relief and insurance). Если фонд этот не употреблен для непосредственной борьбы с Г., то он обращается на меры предупреждения этого бедствия в будущем (улучшение путей сообщения, орошение и проч.). Другие страны Азии, стоящие вдали от всемирной торговли, по-прежнему не обеспечены от Г. В Персии повсеместный Г. повторяется, по приблизительному расчету, каждые 30 лет; в 1870-72 гг. здесь погибло от недостатка пищи не менее 1 ½ млн. чел., т. е. 25% всего населения. В Китае Г. разразился в 1877 г. над северными провинциями с населением в 56 млн.; число жертв определяют в 4-6 млн.

История России представляет длинный ряд голодных годов. Первое известие о Г. встречаем под 1024 г., когда жители Суздальской земли отправились вниз по Волге и "привезоша хлеб из Болгар". Проф. Лешков насчитал, что с начала XI до конца XVI в. на каждое столетие приходилось по 8 неурожаев, которые повторялись через каждые 13 лет, вызывая иногда жестокий Г. (особенно в 1024, 1070, 1092, 1128, 1215, 1230-31, 1279, 1309, 1332, 1422, 1442, 1512, 1553, 1557 и 1570 г.). Причины их были те же, как и в новейшее время: засуха, избыток дождей, ранние морозы, "прузи" (саранча) и т. под. XVII ст. открылось страшным Г. при Борисе Годунове в 1601 и 1602 гг. Вновь разразился Г. в 1608, 1630 и 1636 гг. Из множества неурожаев, постигших Россию в царствование Алексея Михайловича, неурожай 1650 г. вызвал бунт во Пскове, усмиренный без содействия вооруженной силы: царь созвал земский собор, который послал своих представителей во Псков; псковичи склонились перед волей русской земли, и царь простил их. В общем число неурожаев и голодовок в течение XVII, XVIII и XIX ст. увеличивается. В XVIII ст. было 34 неурожая, а в течение текущего столетия лишь до 1854 г. их было 35. В 1842 г. правительством было констатировано, что неурожаи повторяются через каждые 6-7 лет, продолжаясь по два года сряду. За вторую половину текущего столетия особою жестокостью отличались Г., порожденные неурожаями 1873, 1880 и 1883 г. В 1891-92 г. Г. были постигнуты 16 губ. Европейской России (и губ. Тобольская) с населением в 35 млн.; особенно пострадали губ. Воронежская, Нижегородская, Казанская, Самарская, Тамбовская. В менее обширном районе, но не с меньшей интенсивностью бедствия Г. повторились и в 1892-93 г. Уже в отдаленные времена народ прибегал в неурожайные годы к употреблению суррогатов. В 1121 г. в Новгороде "ядяху люди лист липов, кору березовую, а инии мох, конину"; также и в 1214-15 г., а в 1230-31 г. "инии простая чадь резаху люди живые и ядяху, а инии мертвые мяса и трупие обрезаече ядяху, а другие конину, псину, кошки". Особенно распространено было употребление суррогатов в злосчастный 1601-02 г., когда ели солому, сено, собак, кошек, мышей, всякую падаль, такую мерзость, что, как говорит летописец, писать недостойно; в Москве человеческое мясо продавалось на рынках в пирогах. Во время Г. в Нижегородской губ. в 1734-35 г. крестьяне питались гнилою дубовой корою, ели дубовые желуди и т. п. В 1822 г. в Повенецком у. Олонецкой губ. во всеобщем употреблении у крестьян была сосновая кора вместо муки; в 1833 г. хлеб заменялся желудями и древесной корою, а муку смешивали с глиной. То же делали и в 1891 г., когда в некоторых местностях, раньше чем поспела правительственная помощь, и лебеда считалась роскошью. Само министерство внутренних дел прописывало иногда рецепты для приготовления разных суррогатов: в 1843 г. учило, как делать хлеб из винной барды или из картофеля с примесью ржаной муки, а в 1840 г. преподавало способы приготовления муки с примесью свекловицы. Неизменный результат всякого рода суррогатов — болезни и усиленная смертность. Никогда, однако, Г. не поражает одновременно всю Россию. Еще в 1819 г. комитет министров писал, что в России "по обширности ее и по разнообразию климатов и почвы земли, повсеместного голода никогда не было и быть не может, каков бы ни был недород, в некоторых районах от потребления должны оставаться в остатке десятки миллионов четвертей", а потому "при свободной торговле хлебом, при удобстве сообщений и при благоразумной предусмотрительности не только голода, но даже и недостатка в хлебе нигде быть не должно". Справедливость этих указаний подтверждается историей даже для таких времен, когда территория русская не была еще столь обширна. В 1230-31 "бысть глад по всей области Русьстей, кроме Кыева единаго"; в 1219 г. "глад бысть в Руси и в ляхах и в ятвягах", но на Волыни был такой урожай, что Владимир посылал голодавшим большие запасы жита. Аналогичное явление наблюдалось и в 1421 г.; даже в 1601-1602 г. в некоторых местностях (Северская земля) не было недостатка в хлебе. В 1821 г., столь бедственном для многих губерний, что помещики заявляли правительству о своей несостоятельности прокормить крестьян, в Пермской губ. не знали, куда девать хлеб. В 1830 г. в Волынской губ., напр., четверть ржи стоила 25 р., а в Екатеринославской — 2 р. 50 коп.; в 1835 г. в Саратове цена была 4 р., в Томске — ниже 3 руб., а во Пскове — 30 руб. В 1836 г. понижение цен на хлеб сильно озабочивало правительство — и в то же время многие губернии получали продовольственные ссуды, а Олонецкой губ. грозил Г. Когда в 1873 г. страдала от Г. левая сторона Поволжья — самарско-оренбургская, на правой стороне — саратовской — был редкий урожай и хлеб не находил сбыта даже по низким ценам. То же самое наблюдалось в 1884 г. в Казанской губ., когда казанские мужики питались всяческими суррогатами, а на волжско-камских пристанях той же Казанской губ. гнили 1720000 чет. хлеба. Наконец, и в злосчастном 1891 г., когда весь восток Европ. России объят был неурожаем, урожай хлебов в губ. малороссийских, новороссийских, юго-западных, прибалтийских и на севере Кавказа был таков, что в общем в России уродилось на каждую душу несравненно больше тех 14 пудов, которые признаны были тогда достаточными для продовольствия души в течение года. Но покупательная сила нашей массы по отсутствию сбережений столь ничтожна, что всякий неурожай вызывает необходимость правительственной помощи и частной благотворительности как для продовольствия, так и для обсеменения, предотвращения падежа рабочего скота и т. п. (см. Продовольствие народное). Ср. Рошер, "О хлебной торговле и мерах против дороговизны" (перевод Корсака, Каз., 1857); О. Н. У., "Голодовки во Франции при Людовике XIV" (СПб., 1893); Ламанский, "Индия"; (СПб., 1892); Исаев, "Неурожай и голод" (СПб., 1892); ст. Весина и Леонтовича (в "Северном вестнике" 1892 г.). Остальная литература по истории голода в России указана в статье Романовича-Славитинского в "Киевских университетских известиях" (1892 г., № 1).

А. Я.