Черноморская кордонная линия

ряд укреплений (постов, батарей и пикетов), устроенных русскими по правому берегу Кубани, начиная от поста Изрядный источник (17 верст ниже падения реки Лабы) и вплоть до берега Черного моря. Целью устройства линии была защита жителей Кубанской области от непрерывных набегов закубанских черкесов, которые угоняли скот, уводили жителей в плен, чтобы продать в рабство, грабили имущество, жгли селения, сено и хлеб и делали жизнь казаков Черномории совершенно невыносимой. Вторжения эти делались то одиночками, то небольшими партиями, то толпами, скопищами в несколько тысяч, причем иногда в один день, вернее, в одну ночь, были десятки попыток одиночек или небольших партий пробраться в наши пределы, а затем целая неделя проходила совсем без нападений.

Начало Ч. кордонной линии и ее прочному устройству было положено в октябре 1793 г., когда кошевой атаман запорожцев Чепега, сейчас же после переселения последних на Кубань, занял по ее правому берегу, по указанию генерал-аншефа Гудовича, более удобные для наблюдения за неприятелем места укреплениями, начиная от Воронежского редута до Бугаза. По его приказанию полковник Козьма Белый расставил первые 10 постов или кордонов, образовавших первую часть кордонной линии; в Глав. Ореховатом было 7 старшин и 163 казака, а на прочих постах от 49 до 57 нижних чинов со старшинами, всех же в этой части старшин здесь было 25, казаков 628. Во второй части Ч. кордонной линии было 7 постов, с 10 старшинами и 216 нижними чинами. Части пограничной линии были поручены войсковым полковникам, имевшим пребывание в главных кордонах. Чепега не велел пускать горцев на нашу сторону; перешедших самовольно представлять ему, а имеющих какое-либо дело на нашей стороне Кубани направлять в Бугаз и другие пункты, где были устроены меновые дворы. Позже было добавлено еще 3 поста; на каждый пост стали назначать по старшине, по 25 конных казаков и по 25 пеших. На Ч. гребной флотилии было 25 старшин и 375 казаков, но она потом была упразднена. В 1797 г. Ч. кордонная линия была разделена на 5 частей, с подчинением каждой части отдельному начальнику. Для более действенного наблюдения за движением горцев между постами были устроены батареи и пикеты. В 1820-х гг., при А. П. Ермолове, Ч. кордонная линия сдвинулась несколько вниз по течению и потерпела другие изменения; все посты находились на правой стороне Кубани. В 1830-х гг. многие пограничные поселения, в том числе город Екатеринодар, были огорожены палисадами, а по углам защищены крепостными орудиями. В это время (см. "Журнал Министерства внутренних дел", 1836, кн. 20) кордонная линия заключала 31 пост и делилась на 4 части, простираясь по почтовой дороге на 265 верст, от поста до поста — на 321 версту, а по извилинам берега Кубани — до 400 верст. Извилины Кубани образуют с обеих сторон мысы, называемые кутами, низкие, болотистые, поросшие лозой, густым, высоким камышом и осокой, что часто облегчало неприятелю возможность скрываться от внимательного взгляда сторожевых. По мере надобности число укреплений увеличивалось, пространство между ними охранялось все большим числом батарей и пикетов; в конце существования Ч. кордонной линии число постов и батарей простиралось до 60, а пикетов было более 100 (см. Попка, "Черноморцы"). Ч. кордонная линия сначала входила в состав правого крыла кавказской линии; в 1830 г. она с Фанагорией составляла правое крыло этой линии, а в 1833 г. выделена была в особый участок — Черноморию, которая простиралась от Геленджика и крепости Анапы вверх по Кубани до границы Кавказской области, в 17 верстах ниже устья Лабы; дальше вверх по Кубани до Хумаринского укрепления шел правый фланг. С образованием Ч. береговой линии часть прибрежья Черного моря отошла к ней; в 1850 г. Ч. кордонная линия не доходила до Черного моря, а шла от Усть-Лабы до Варениковской пристани; затем, для лучшего обеспечения ее от вторжения хищников, признано было необходимым занять Каракубанский остров и перенести часть укреплений с Кубани на ее рукав Каракубань, что и было исполнено полковником Кухаренко. Была устроена новая линия, на протяжении 42¹/₂ верст, по самому течению Кубани, где были возведены 4 поста и 10 батарей. Перенесением линии вперед мы приобрели пространство около 500 кв. верст, сократили протяжение кордона и, заняв Каракубанский остров, служивший притоном для хищников, обеспечили позади лежащий край. Все укрепления Ч. кордонной линии были заняты казаками Ч. войска; наказной войсковой атаман Ч. казачьего войска управлял Ч. кордонной линией, со званием командующего. В состав Ч. казачьего войска входили 1 дивизион лейб-гвардии, 12 полков конных, 9 пеших батальонов, 3 роты конной артиллерии, 1 рота в тройном составе пешей гарнизонной артиллерии и 3 конно-ракетных батареи, по 8 станков в каждой. Полки состояли из 6 эскадронов, батальоны из 4 рот, батареи из 8 орудий. В коннице числилось 11 тысяч, в пехоте около 10 тысяч, в артиллерии более 1200 человек, всего около 22000 человек. В гарнизонной внутренней службе урядников состояло 250, казаков около 5000. Казак служил 22 года в полевой службе и 3 года в гарнизонной; каждый эскадрон 3 года служил, 3 года находился на льготе; остальные войска сменялись погодно. Конный черноморский казак был вооружен ружьем, пистолетом, кинжалом, шашкой и пикой, пеший — легким ударным ружьем со штыком, который носился обыкновенно на поясе спереди вместо кинжала. Пластуны были вооружены нарезными штуцерами, к которым примыкались тесаки. Вне службы казаки носили черкесскую одежду.

Главную службу Ч. казаков составляло содержание Ч. кордонной линии и занятие укреплений, возводимых впереди нее в землях шапсугов и натхо-коаджей. Посты и батареи (батарея — укрепление, несколько меньшее поста и большее, чем пикет) представляли собой четырехугольный редут с земляным бруствером и небольшим рвом; на крону бруствера накладывали гребень из терновника, а по контрэскарпу сажали колючий боярышник, для охраны укрепления от эскалады. Посты и батареи вооружены были старой разнокалиберной артиллерией. Пикет или "бикет" был обнесен высокой плетневой оградой, внизу по грудь двойной, с промежутком между плетнями, с засыпкой этой пустоты землей; вокруг плетневого укрепления шел узкий ров. Внутри укреплений находились на постах и батареях постройки, просторные, но сырые и нездоровые, потому что не были подняты над землей, а почва здесь везде болотиста. Над каждым укреплением была устроена наблюдательная каланча, вышка: когда сторожевой замечал неприятеля, на вышке поднимались шары. На некотором расстоянии от укрепления была врыта в землю высокая жердь, обмотанная пенькой, сеном или соломой, иногда со смоляной кадкой наверху ("фигура", у линейцев "веха"); если неприятель прорывался ночью, то эти огромные факелы зажигались. Днем сторожевые бдительно осматривали противоположный берег Кубани и всю округу, вглядываясь в каждую тень на воде, в каждую волну, в каждое дерево, которое плывет по реке; прячась за плывущим бревном или пучком камыша и т. п., погрузившись по самый нос в воду, шапсуги старались подплыть к русскому берегу и спрятаться в прибрежных камышах с тем, чтобы ночью выйти на охоту. Когда наступал вечер, значительная часть спешенных казаков выходила из поста и украдкой залегала в опасных местах, располагаясь по 2, по 3 в камышах, в болотах, в реке и зорко осматривая окрестность. Эта ночная стража называлась залогой. Казаки, остававшиеся на посту, находились в готовности по первому известию или выстрелу скакать на место тревоги. С вечера, в полночь и на рассвете, а иногда и чаще, с постов отряжались разъезды в 2-3 человека каждый, направляясь по самым скрытым местам и часто меняя тропинки, чтобы не сделаться жертвой неприятельской засады. Во время тумана движение разъездов продолжалось до полудня. Зимой, когда Кубань иногда покрывается льдом — "божьим помостом для хубхадедов" (удальцов), по словам горцев, — нападения производились с большими силами; ночная пешая залога заменялась тогда конными караулами и учащенными разъездами. В зимнее время кордонная линия обыкновенно подкреплялась временными резервами, а если горцы напирали на линию чрезвычайными силами, войско выставляло на Кубань вне очереди всю свою пехоту, конницу и артиллерию, даже "внутренно служащих", т. е. прослуживших уже 22 года. В это время пикеты, слишком выставленные вперед, покидались, их караулы стягивались к постам и батареям; кордонная линия принимала вид боевой линии. Горцы старались в это время, если не удавался грабеж, зажигать сено, рассеянное по степи стогами. Особенно часто подвергались открытым нападениям участки кордонной линии, удаленные от моря; островки и отмели облегчали переправу наездникам, имевшим для этого тулуки (кожаные мешки, надутые воздухом), фашины, карчи и долбленые челны. В низовом участке Кубани, где река широка и много озер и болот, посты, батареи и пикеты могли сноситься между собой только на каюках, долбленых челнах, но и опасности здесь было меньше, кроме зимнего времени, когда замерзали болота, озера и река. Здесь главными деятелями были пластуны, названные так, может быть, потому, что всю жизнь свою проводили, лежа в тростниках и болотах, подстерегая горцев или подкрадываясь к ним ползком.

В 1856 г., когда князь Барятинский вступил в командование отдельным кавказским корпусом, бывшая кавказская линия была разделена на две части, причем бассейн Кубани составил правый фланг с прибавлением Черномории и берега Черного моря, где прежде была Ч. береговая линия, от устьев Кубани до Гагринской теснины. Ч. кордонная линия, на основании Высочайшего положения 1 апреля 1858 г., была разделена на 3 отдела: 1) от Черного моря до Славянского поста, 2) от Славянского поста до Тенгинской батареи и 3) от Тенгинской батареи до поста Изрядного. В 1856 г. на правом крыле было Ч. казачьего войска 12 конных полков, 9 пеших батальонов, 3 конно-артиллерийских, 8 орудийных батарей и 1 гарнизонная рота. На службе всегда находилась ¹/₃ этого состава, на льготе — остальные ²/₃. Наказной атаман Ч. казачьего войска в это время был не только начальником Ч. кордонной линии, но и впередилежащего пространства, откуда горцы понемногу вытеснялись и прижимались к главному хребту Кавказских гор. Отношения между черноморцами и ближайшими их соседями — бжедухами, шапсугами и натхо-коаджами (натухайцами) — сначала были мирные, приятельские, но скоро хищная натура горца стала сказываться в попытках украсть что-нибудь у русских или захватить человека: первым таким пленником был хорунжий Семен Безкровный, которому, однако, удалось бежать из плена. Вскоре после устройства запорожцев на Кубани мы заступились, однажды, за преданного нам бжедухского князя Батыр-Гирея, который уведомил нас о готовящемся нападении на нас 12000 абадзехов (июнь 1796 г.). Чепега на помощь ему отрядил 10 старшин, 100 казаков и орудие, под начальством войскового полковника Еремеева, который 29 июня 1796 г. между реками Супсом и Псекупсом разбил абадзехов наголову. Озлобленные поражением и нашей помощью бжедухам, немирные черкесы стали готовиться к общему нападению на Ч. кордонную линию с целью разгромить пограничные селения. Анапский паша, по нашим указаниям, вызвал главных виновников движения, двух абазинских вождей, и казнил их; братья их привели под Анапу 20 тыс. человек и подступили к городу, но были отбиты и разошлись. Паша пошел за ними и жестоко наказал их. С этого времени черкесы начали постоянно тревожить Ч. кордонную линию. Уже в течение 1794-96 гг. убытки от воровства черкесов простирались до 16210 руб. (на теперешние деньги 113470 руб.); мы требовали у Порты, которая считала черкесов своими подданными, вознаграждения за эти грабежи; анапский паша делал попытки вернуть нам награбленное, преследуя и наказывая черкесов, но, видя бесполезность, в большинстве случаев, своих усилий, на наши жалобы и строгие наказы Порты стал отвечать молчанием. Нападения черкесов для грабежа и воровства все учащались вплоть до Котляревского, атамана черноморского войска, которому удалось удержать горцев от нападений, хотя воровство продолжалось; потом опять пошло по старому. Атаман Бурсак испросил у императора Павла I разрешение сделать экспедицию за Кубань для наказания горцев: император разрешил и на помощь казакам прислал два егерских полка. С этого времени началась кровавая борьба черноморцев с горцами на берегах Кубани, в горах Кавказа, которая закончилась только окончательным покорением и выселением горцев в Турцию в 1863-64 гг.

Горцы нападали или громадными скопищами в несколько сот и тысяч человек, или мелкими шайками, или в одиночку. Шайки небольших размеров состояли из так называемых психадзе (стая водяных псов): это были бедняки, достигающие добычи украдкой, ползком, рядом засад. Шедший на грабеж в одиночку, а иногда бывавший проводником небольших партий — это хеджрет, из дворян, наездник, часто буйный, бездомовный, выросший в круглом сиротстве и бедности, или человек, вызвавший на себя гонение в своем собственном обществе и бежавший на чужбину. Один эфенди из бжедухов так характеризовал хеджретов: "Эти люди свинцом засевают, подковой косят, шашкой жнут!" Среди них нашел главную свою опору Магомет-Амин, потому что им нечего было терять. Слово хеджрет за Кубанью соответствовало слову абрек (беглец) за Тереком. Для сближения горцев с нами по линии были устроены меновые дворы (сатовки), но никакого сближения из этого не вышло: нравы горцев не смягчились. Кордонная система, которой мы должны были придерживаться на Кубани, так как не имели достаточно войска, была неудовлетворительным средством обороны вообще, а на Кубани имела еще свои исключительные неудобства. Неприятель не нуждался в сообщениях, а потому мы были лишены возможности узнавать направление его движений; он искал только грабежа, а потому бросался на первую попавшуюся станицу, которая обещала добычу; при таких условиях в каждой станице требовалась местная оборона, и это страшно раздробляло наши силы.

См. Попка, "Черноморцы" (СПб., 1858); Короленко, "Черноморцы" (1874); "Военный Сборник" (1860, №1); "Журнал Министерства внутренних дел" (1836, кн. 20); Иосиф Дебу, "О кавказской линии и присоединенном к ней черноморском войске" (СПб., 1829); H. Ф. Дубровин, "Кавказская война при Николае I и Александре II", в "Обзоре войн России" Леера (т. IV); "Московский Вестник"(1860 г., №№ 2, 14, 18, 27); Сем. Броневский, "Новейшие географические и исторические известия о Кавказе" (М., 1823-27); "Кавказский Сборник" (21 т.); "Кавказ" (за 1850, 1855 и 1858 гг.); "Русское Слово" (1861, № 11); H. Костомаров, разбор сочинения Попки; "Русский Инвалид" (1855 г.).