Цыгане

многочисленное племя, в значительной степени еще кочевое, рассеянное во всех частях света, главным образом в Европе, где оно появилось в конце средних веков (XV в.). Сами они называют себя на всех диалектах "ром" (человек), но у разных народов они известны под разными названиями. Ц. и сходными названиями их называют, кроме России, на Балканском п-ове (у турок — чингиане, у румын — zincani), во всех славянских землях, в Трансильвании, в Германии (Zigeuner). Другое название Ц. в Европе связано с именем Египта, за выходцев из которого они сами себя выдавали при первом своем появлении в Европе. Так, греки их называют γύφται, венгерцы — fharao nepek (фараонов народ), испанцы и южные французы — gitanos, англичане — gypsy. Французы их называют богемцами (bohémiens), итальянцы — zingari. У нас в Бессарабии их прозвище — лаеши. Еще многочисленнее и разнообразнее их названия у разных народов азиатских. О происхождении этого и до сих пор во многих отношениях загадочного племени в Европе долго существовали самые фантастические представления. Только благодаря успехам знания санскрита и современных индусских языков, с конца XVIII в. стал проливаться свет на этот темный вопрос. В 1783 г. нем. профессор Грелльман впервые, на основании сравнения физических и, в особенности, лингвистических особенностей Ц. с таковыми племен судра в Индии, стал доказывать, что Ц. — индийского происхождения. За ним, начиная с Потта и Батальяра, поставившего изучение Ц. задачей своей жизни, последовал целый ряд лингвистов и этнографов, которые не только подтвердили мнение Грелльмана о первоначальном происхождении Ц., но и детально разработали вопрос о миграции этого народа за пределами их родины. В Англии с 1888 г. образовалось специальное общество для изучения Ц. (Gipsy lore Society), с ежемесячным журналом. В России много материалов о Ц. собрано покойным Кулавиным. В настоящее время индийское происхождение Ц. раскрыто с полной несомненностью. Не столь твердо установлено, к какой именно отрасли индусских народов ближе всего стоят Ц. Голландский ученый De Goëje, по соображениям лингвистическим, относил их к праарийским народностям джатов, ссылаясь, между прочим, и на название дзаты, даваемое Ц. в Сирии. В последнее время, не отрицая возможности сильных влияний джатов на Ц. во время их передвижений на запад, находят больше оснований относить их к протодравидийской группе племен, наиболее известные из которых — бендокары, бидайя, сукала, коравары, наты — не только по языку, но по обычаям и образу жизни более всего подходят к Ц. Наты, напр., до сих пор известны своими типичными цыганскими профессиями — лошадиным барышничеством, вождением медведей и обезьян, балагурством, фокусничеством и т. п. Относительно времени появления Ц. в Европе и исхода их из Индии существуют различные мнения. Батальяр и Мортилье того мнения, что в южной и восточной Европе Ц. появились в самой глубокой древности: сигинны Геродота были, по их мнению, Ц. Эти Ц., исконным занятием которых было литейное и кузнечное дело, двинувшись из Индии на запад, впервые, по мнению Мортилье, занесли туда бронзу. Первоначальными центрами их обитания были Месопотамия и Египет. По имени Ц. Мортилье дал в своей классификации доисторических времен бронзовому периоду название цыганского. С другой стороны, судя по лингвистическим изысканиям, язык Ц. настолько близок с семью новоиндийскими идиомами, что исход их из Индии не мог совершиться раньше, чем эти идиомы окончательно сложились, т. е. раньше Χ в. Это тем более вероятно, что в Х-м именно веке начинается эпоха нашествий и смут в Индии, которые скорее всего могли способствовать выходу Ц. из этой страны. Этот выход не следует представлять себе чем-то внезапным. Еще и теперь столь близкие к Ц. бродячие индийские наты беспрестанно покидают страну, доходя до Герата и даже до Бухары. С давних времен их излюбленным делом было сопровождать армии, то в качестве проводников, то в качестве мародеров. Бурный в военном отношении Х-й в. был как нельзя более благоприятным для этого моментом. Обыкновенно принято считать началом появления Ц. в Зап. Европе 1417 г., когда большая орда Ц., под предводительством "царя" Синделя и "герцогов" Михали, Андраша и Пануеля, двинувшись из Румынии вверх по Дунаю, остановилась под Пештом и затем в течение каких-нибудь 25 лет рассеялась по всей Европе. В 1422 г. мы видим Ц. уже в Италии до Рима, в 1427 г. — во Франции от берегов Средиземного моря до Парижа, в 1430 г. — в Англии, тогда же — в Эльзасе, в 1447 г. — в Барселоне. В том же столетии мы их видим в Литве, Польше и Центральной России. В южной Европе, специально на Балканском полуострове, где их и теперь особенно много, они жили еще раньше. На островах Крите и Корфу, а также в Румынии они, по несомненным историческим данным, жили еще в XIV в. Особенно долго до своего расселения по Зап. Европе Ц. жили в Греции, свидетельством чему служит не только обилие греческих слов во всех диалектах европейских Ц., но и усвоенные ими особенности греческой грамматики, напр., окончание ος в мужских именах, и член ο — явления, совершенно отсутствующие в идиомах азиатских Ц. Вообще лексический анализ того или другого цыганского диалекта — лучший показатель миграции Ц. данной страны. Так, например, у испанских Ц. мы находим заимствования из языков греческого, славянского, румынского. Ц. северной России имеют лексические элементы языков греческого, болгарского, сербского, румынского, венгерского, немецкого и польского; наоборот, у южнорусских Ц. не встречаем ни венгерского, ни немецкого, ни польского элементов. Что касается Азии, то Ц. находят: 1) в Персии, под названиями Лури, Лули, Берберов, по преданию — из Кабула; 2) в Туркестане, где они известны под именами лули или белуджи, мазанг и ага (характерно, что афганцы их называют джат); 3) в Малой Азии и Сирии, под названиями карбут, ноша и дзат. В Африке они встречаются в Египте, Марокко, Алжире, Триполи, Абиссинии и даже в Либерии и Гамбии. В Америке и Австралии их немного; это все выходцы из Европы, в значительной степени сохранившие и там свои особенности. Численность всех Ц. на земном шаре, по Colocci (1889), до 1 млн.; в том числе на долю Европы приходится около 559 тыс., Азии — 107500 (цифры минимальные). В Европе их больше всего в Румынии — свыше 200000 (переп. 1885 г.), в Турции, Сербии, Болгарии и Боснии и Герцеговине — 140000, в Венгрии и Трансильвании — 95157, в Испании — 40000, в Европейской России — 15000 (цифра сильно уменьшенная: еще Кеппен в одной Бессарабии насчитывал их до 20000 душ, а во всей России не менее 35 — 40 тыс.). В антропологическом отношении Ц. так же близки к индийским племенам, как и в лингвистическом. "Для европейцев Ц., если кровь его не очень смешена, является лучшим представителем среднего смешанного индуса, образующего народную массу" (Ратцель). Коперницкий, изучивший до 60 цыганских и индусских черепов, нашел между ними поразительное сходство; в особенности черепа Ц. напоминают черепа индусов со смешанной кровью дравидов, индусов низших классов, с их смуглой кожей, с прямым и слегка покатым лбом. Европейца больше всего поражает темный цвет лица Ц., колеблющийся между цветом шоколада, слегка поджаренного кофе и старого пергамента (Rochas). Антропологические исследования Ц. наиболее чистого типа (Вилькинс и Уйфальви в Туркестане, Лушан в Ликии, Вейсберг и Штейнбург в Венгрии и Трансильвании), наряду с другими данными из других мест, приводят Деникера к следующему выводу: "Ц. несмешанные характеризуются высоким ростом (1,72 — 1,73 м), долихоцефалией (77,8 — 75,0), темным цветом кожи (особенно на руках), трудно уступающим даже скрещиванию, темными вьющимися волосами, длинным и тонким, прямым или орлиным носом, быстрым взглядом, удлиненным лицом и т. д.". Эти черты, несколько смягченные в более смешанных типах, тем не менее всегда приближаются к основному, чистому типу. Так, в Венгрии и Трансильвании Ц., хотя и среднего роста (1,66 — 1,67 м), но все же выше мадьяр, славян, румын и немцев, среди которых живут, а по головному показателю (79,8) они еще более удаляются от окружающего населения (84 — 87). В этнографическом отношении Ц. — в высшей степени интересное племя. Известна их страсть к кочеванию. От берегов Инда до Испании, в Туркестане, Персии, Египте, в цивилизованных странах Европы они усвоили себе почти тождественные занятия. Котельщики, лудильщики, корзинщики, золотых дел мастера, коновалы, барышники лошадьми, балагуры-фокусники, вожаки разных животных (медведей в Европе и в Индии, обезьян в Индии, Египте и Европе, обезьян и попугаев в Туркестане), гадальщики и предсказатели будущего (женщины), наконец, нищие, иногда и воры — вот их типичные профессии, при бродячем образе жизни. Не менее известна их богатая музыкальная даровитость (цыганские хоры, странствующие музыканты на оригинальных духовых инструментах). Они не только хорошие исполнители — они богаты поэтическим творчеством; их песни полны чувства, воображения, нежности и чутья природы. Они обладают богатым эпосом и одарены юмором. Из их психических черт, кроме глубокой привязанности к своим древним обычаям и бродячему образу жизни, кроме специфических свойств, свойственных вечно бедствующему и часто, гонимому номаду, выдается оригинальная черта: сравнительно легкое приспособление к окружающим условиям в религиозном отношении: в России Ц. — православные, в Испании — католики, в Турции — магометане и т. д. Это не мешает им везде соблюдать многие религиозные обряды и воззрения, вынесенные из старой родины. Об этом свидетельствуют их интереснейшие в этнографическом отношении обряды свадебные, погребальные, при родах, при наименовании детей и т. д. Их воззрения на загробную жизнь и погребальные обряды принадлежат к самым первобытным. Вот некоторые обычаи и обряды из жизни Ц. Трансильвании. За неделю до брака жених и невеста отправляются к реке или озеру и ставят на берегу две зажженных свечи. Если одна из них потухнет, не догорев, это считается плохим предзнаменованием; тогда молодые люди бросают в воду яблоки и яйца (священные объекты общеарийской мифологии), для умилостивлены духов и богов воды. — К умирающему приводят белую собаку, которая облизывает его, дабы поскорее выманить душу из тела. Во время агонии выносят из палатки вещи, о которые могла бы споткнуться душа, уходя из тела. После выноса покойника (не через дверь, а отдернув заднюю стенку палатки), на дворе ставят в изголовье шест, втыкаемый в землю и спрашивают покойника: "Убил ли тебя великий бог?" Если присутствующим при этом показалось, что покойник пошевелился, значит, он убит вражескими кознями, и необходимо мстить. Путешествие души в загробный мир (по пустыням, горам, рекам) напоминает даже до деталей верования самых первобытных народов. Загробный мир для Ц. ничем не отличается от земного. Немой, глухой, горбатый остаются такими и там. Душа не раньше возвращается в тело, чем когда от трупа в могиле останутся одни кости. Судьба людей, умерших неестественной смертью, совершенно другая, чем умерших естественной смертью. Утонувшие остаются заключенными в горшках у хозяев воды, пока их тела не сгниют. Убитые живут в телах диких зверей, вплоть до смерти их убийц. Души умерших в домах (не в палатках) бродят на земле до полного разрушения их дома. Столь же первобытно сохранились и социальные учреждения. Среди трансильванских Ц., например, находим типичные следы матриархата: при вступлении в брак мужчина совершенно разрывает со своим родом и переходит в дом жены, от которой получает всю хозяйственную обстановку. Соответственно этому положение женщины по отношению к мужу совершенно самостоятельное. У многих Ц. сохранилось племенное устройство. Наследственные родовые старейшины некогда имели право жизни и смерти над сородичами, а ныне пользуются лишь правом разрешении и расторжения браков, суда в мелких распрях и т. д. После смерти такого старейшины самый старый человек в племени взваливает умершего на спину его сына и говорит: "Будь ты своим отцом и твоим отцом да будешь ты!"; вслед за ним то же проделывают все сородичи по очереди. Своеобразно воспитание детей. О девочках заботятся весьма нежно вплоть до самого замужества, при котором ее наделяют всем возможным; наоборот, мальчиков с 8-летнего возраста предоставляют вполне самим себе, с тем, чтобы они на собственный страх и риск добывали себе пропитание. Несмотря на свою репутацию неисправимо плутоватых и вороватых бродяг, Ц. в значительной степени, а может быть и всецело — жертва исторической несправедливости окружающих народностей. До начала XIX в. они были настоящими париями: их изгоняли из городов, запрещали приобретать земли, обращали в крепостных — словом, лишали возможности приняться за спокойную культурную жизнь. В Испании в 1499 г. потребовали от них, под страхом изгнания, в течение 60 дней переменить образ жизни и поселиться в городах. В 1633 г. им запретили именоваться Ц. и употреблять свой родной язык. В Румынии Ц. считались рабами государства, монастырей или бояр. Во Франции с ними поступали особенно жестоко и много раз изгоняли их из страны. Насилия и гонения вызывали новые переселения Ц. и, в виде реакции, еще большую привязанность к своему старому образу жизни. В России (не считая Царства Польского) еще в 1830-х гг. Ц. насчитывали до 50 тыс., из коих треть приходилась на Бессарабию; но из них значительная часть под влиянием ограничительных законов выселилась в Румынию. Только в Венгрии к Ц. относились благосклонно. С эмансипацией Ц. в XIX ст. они начинают постепенно ассимилироваться с окружающим населением. "В Румынии, — говорит Реклю, — эти недавние парии становятся гражданами и патриотами, благодаря своей относительной свободе". "Цыган в Болгарии значительно изменил свой образ жизни: он стал оседлым и трудолюбивым, занимается земледелием или другим мирным делом владеет усадьбой, землей" (Каниц). В России много Ц. окончательно поселилось в городах и постепенно сливается с окружающим населением. В Москве они живут в Грузинах. Религию Ц. исповедуют господствующую в стране своего местопребывания; в некоторых местах они усваивают и язык окружающего населения, окончательно теряя свой родной (напр., в Болгарии, отчасти, в Туркестане и т.д.). Литература о Ц. весьма обширна. Хорошая библиография до 1889 г. собрана у A. Calocci, в его прекрасной монографии: "Gli Zingari. Storia d'un popolo errante" (Турин, 1889), a также в изданиях специального общества для изучения Ц. в Лондоне (Gipsy lore Society), издающего с 1888 г. свой ежемесячник. В Венгрии имеется такое же общество. По-русски библиография у Межова и у Якушкина, в "Систематич. описании кол. Дашковского музея", вып. II. В 1901 г. вышли "Материалы по фольклору Ц.", Добровольского. Сжатая, но всесторонняя, солидная статья о Ц. (Деникера), с богатой библиографией — в "Nouveau dictionnaire de Geographie universelle", т. VI.

Л. Ш.

В русском законодательстве первые постановления о Ц. встречаются в 1733 г., когда по просьбе "знатнейших" Ц. имп. Анна Иоанновна разрешила им селится в Ингерманландии. В первой половине XVIII в. Ц. обыкновенно приписывались к воинским частям, в пользу которых и шли подати с них. В 1759 г. имп. Елизавета воспретила въезд Ц. в СПб. под страхом "жестокого наказания". Из сенатского указа 1767 г. по делу о жалобе некоторых Ц. на откупщика цыгана Миненко, видно, что до этого времени существовала откупная система взимания податей с Ц.; в 1767 г. упомянутым указом положено брать с Ц. по 70 коп. в год с каждого. В 1783 г. постановлено повысить размер подушной подати с Ц. на 3 руб., после чего они стали платить столько же, сколько обыкновенно платили государственные крестьяне. В то же время Ц. разрешено селиться в Московской губ. В начале XIX в. правительственные мероприятия и законоположения о Ц. направлены к закрепощению кочевников. Опасаясь вредного влияния широко развившегося среди Ц. бродяжничества на коренное русское население, правительство приняло ряд мер к привлечению Ц. на свободные казенные земли для занятии хлебопашеством и скотоводством. Правила о поселении Ц. впервые изданы в 1800 г. Оседлые земледельцы-Ц. освобождались от рекрутской повинности и от податей в течение первых 4 лет после поселения. Положением об устройстве и управлении Бессарабской области 1818 г. Ц. разрешено вступать в мещанские городские общества; тех же из них, которые находились на землях различных казенных ведомств или частновладельческих, повелено причислить к крепостным крестьянам. Меры, направленные к закрепощению Ц., не имели успеха. Отдельные постановления против бродяжничества Ц. издаются в 1809, 1811, 1818 и 1839 гг. Имп. Николай I лично убедился в безуспешности правительственных мероприятий начала XIX в. при посещении южного края и в 1839 г. вновь издал указ о водворении Ц. на свободных казенных землях, назначив для того окончательным сроком 1-е января 1841 г. Несмотря на суровые меры, которыми сопровождалось исполнение указа, Ц. по-прежнему продолжали вести кочевой образ жизни. В 1856 г. повелено призывать Ц. к отбыванию рекрутской повинности. В 1861 г., одновременно с изданием манифеста об освобождении крестьян, учреждена комиссия для составления проекта положения об устройстве и улучшении быта крепостных Ц. Деятельность комиссии не привела к серьезным результатам, и с тех пор в законодательстве постановления о Ц. почти не встречаются.