Фотий церковный деятель

(в миру Петр Никитич Спасский) — известный церковный деятель. Род. в 1792 г. в погосте Спасском Новгородского уезда, где его отец был дьячком. В 1814 г., окончив курс в Новгородской семинарии, поступил в СПб. духовную академию, но уже в следующем году, вынужденный по болезни оставить ее, был определен учителем в Александро-Невском духовном училище. Состоя по тогдашним правилам в непосредственном отношении к семинарскому начальству, Ф. имел возможность сойтись с ректором семинарии, архимандритом Иннокентием (умер в 1819 г. на пути в Пензу, куда был хиротонисан во епископа). Иннокентий был человек высоких аскетических воззрений. По собственному признанию, Ф. замечал "все слова Иннокентия, поступки, виды, действия, дух веры" и слагал в тайниках своей души "образ жития благочестивого". В 1817 г. Ф. принял монашество, получил священный сан и был назначен законоучителем во второй кадетский корпус. С первого же года он выступил против господствовавшего в тогдашнем обществе мистического настроения, или, по его собственному выражению, "против масонов, иллюминатов, методистов, Лабзина, Сионского вестника и прочих". Резкие обличения его не остались без влияния на разрыв связей, иногда довольно тесных, между мистиками и некоторыми представителями духовенства. Один из иеромонахов, занимавший довольно видный пост, допустил кощунственный поступок, молва о котором быстро обошла общество. После этого Ф. с еще большей уверенностью "возвысил вопль свой, яко трубу" и дошел до того, что в городе стали говорить, будто он помешался. Ф. было сделано внушение, мало подействовавшее на него, потому что в среде тогдашнего петербургского общества и высшего духовенства были лица, сочувствовавшие ему, хотя и не решавшиеся обнаруживать свое сочувствие, так как господствующее положение занимала еще партия противоположных Фотиевым воззрений. В 1820 г., после проповеди, произнесенной в Казанском соборе, Ф. был удален из СПб. и назначен настоятелем Деревяницкого м-ря, в 3-х в. от Новгорода. Это назначение принесло Ф. игуменский сан, но, будучи, в сущности, почетной ссылкой, не могло его не огорчить, тем более, что Деревяницкий м-рь был один из самых захудалых. К этому времени относится знакомство Ф. с графиней А. А. Орловой-Чесменской, которую направил к нему ее прежний духовный отец, преосв. Иннокентий. Графиня слушала проповеди Ф. в Казанском соборе; когда он был удален из СПб., она сообщала ему столичные новости, присылала щедрые пожертвования и вообще всячески поддерживала его дух, а в то же время хлопотала о возвращении его в СПб. Под ее влиянием митрополит Серафим в январе 1822 г. перевел Ф. в Сковородский м-рь с возведением в архимандриты, а после Пасхи того же года вызвал его в СПб. и поместил в лавре. В Петербурге Ф. сразу примкнул к обществу благочестивых дам высшего света и, как человек оригинальный, убежденный, смелый и окруженный некоторым ореолом изгнания и подвижничества (он носил вериги), имел в этом обществе большой успех. Влияние новой среды вредно сказалось на Ф., способствуя утрате прямоты и развитию лукавства, о чем он по крайней самоуверенности без стеснения вспоминал в последующие годы. 21 мая, при освящении новой церкви в лавре, Ф. познакомился с обер-прокурором Св. Синода князем А. Н. Голицыным (см.), был приглашен к нему в дом и после неоднократных свиданий с ним у графини Орловой, где он "девице и князю предлагал слово и дело Божие по три, по шести и до девяти часов в день", был зачислен князем его "духовным учителем" и "златоустом". Когда Ф. стал собираться в свой м-рь, кн. Голицын удержал его до возвращения в СПб. государя, обещая исходатайствовать ему аудиенцию. Свидание с государем произошло 5 июня в Каменноостровском дворце. Этому свиданию, во всяком случае необычному, придавали особенное значение. Митрополит благословил Ф. древней иконой нерукотворенного Спаса, а Голицын долго беседовал с ним накануне аудиенции. Ф., собственно говоря, шел против Голицына, но не показывал и виду, что он его противник. Входя во дворец, Ф. крестил все входы и выходы, "помышляя, что тьмы здесь живут и действуют сил вражиих". Беседа с государем шла "о делах веры и церкви". Вскоре за тем Ф. получил из кабинета Его Величества наперсный крест с драгоценными украшениями, а в августе был назначен настоятелем первоклассного Юрьевского м-ря. Рекомендуя Ф. Синоду, митрополит выставлял на вид, что Фотием исправлены в короткое время два монастыря без пособия со стороны казны, почему есть надежда, что им будет исправлен и Юрьев м-рь. Перед отъездом в Новгород Ф. был приглашен к императрице и в разговоре с ней коснулся, как он выразился, "до князя Голицына и прочих врагов веры, сынов беззакония". Голицын, ничего не подозревая, благоговейно переписывал получаемые от Ф. письма характера не только не обличительного и не враждебного, но даже льстивого, и пересылал их графине Орловой. Полтора года, проведенные Ф. в Юрьевском монастыре, были временем, когда его авторитет укрепился незыблемо. Когда, вызванный в феврале 1824 г., Ф. явился в Петербург, он уже не стеснялся выставлять себя каким-то воинствующим орудием Промысла, определенным на поражение духов злобы, изрекал загадочные тирады, говорил о своих видениях и снабжал представителей высшего общества широковещательными посланиями. Два таких послания, в которых заключались намеки на какую-то тайну, были доставлены и государю. В результате Ф. добился того, что он 20 апреля был приглашен явиться в кабинет государя тайно, с секретного входа, и беседовал с ним три часа. После этого Ф. порвал всякие сношения с кн. Голицыным, даже предал его анафеме, обзывая духовным Наполеоном и не стесняясь всем о том рассказывать и даже писать государю. Устранив себя от вмешательства в дела веры и принимая Ф. за истинного выразителя взглядов церковной иерархии, государь оставил безнаказанной самовольную анафему и отстранил князя Голицына от управления министерством народного просвещения и духовным ведомством (15 мая 1824 г.), но сохранил за ним министерство почт. Как ни старалась враждебная Голицыну партия, имевшая во главе Аракчеева и выставлявшая своим передовым бойцом Ф., все же она окончательно погубить Голицына не могла. Тогда ее усилия были направлены на устранение сподвижников Голицына и на уничтожение результатов того направления, представителем которого был Голицын. Ожесточенная борьба шла против Библейского общества (см. Библейские общества в России); предполагалось преобразование духовных училищ, запрещены были некоторые книги, прежде одобренные, между прочим, краткий катехизис, составленный митроп. Филаретом. Ф., сильно поддерживаемый Аракчеевым и митроп. Серафимом, окруженный лестью своих приверженцев, представлял государю благосклонно принимаемые "хартии", в которых писал о "тайне беззакония", о "заговоре под звериным апокалипсическим числом 666", о влиянии Англии, о революции, имеющей быть в 1836 г., и т. п. Все апокалипсические тайны и речения в записках Ф. сводились обыкновенно к тому, что "непременно и немедленно нужно ныне выслать из столицы, некоторых навсегда, по плану, прежде поданному". Этот прежде поданный план, заключавший в себе ясный только одному автору смысл, оставался без выполнения, как и все советы Ф., удручающим образом действуя на государя и еще более увеличивая и без того свойственное ему в последние годы его жизни мрачное настроение. С воцарением имп. Николая I положение Ф. резко изменилось. Государь дозволил ему писать в собственные руки о чем угодно, но, не допуская криводушия и не любя неясности, исключил Ф. из среды близких к престолу лиц. Ф. должен был отказаться от роли вещателя тайн, пророка государева, спасателя церкви и отечества и стать в ряды ординарных архимандритов-настоятелей; после "дел великих и необычайных" ему опять пришлось ведаться с несогласиями, недовольством и неповиновением монастырской братии. Привыкнуть к этому было нелегко, и вся последующая жизнь Ф. представляет собой непрерывный ряд различных странностей и неожиданностей, давших повод митроп. Серафиму выразиться о нем, что "не сносить ему головы своей, ежели нрава своего не переменит". В то же время Ф. крайне изнурял себя аскетизмом. Словно будучи привязан на цепи, он "рвался и метался, не находя выхода для своей кипучей энергий, пока смерть не погасила снедавшего его пламени". Скончался Ф. 26 февраля 1838 г., среди тяжких аскетических подвигов, и был похоронен в заранее приготовленном им для себя гробе, в Юрьевском м-ре, который он богато обстроил на средства, пожертвованные графиней Орловой. Необычайные отношения к импер. Александру I, соединенные с некоторой таинственностью постоянные речи о ниспровержении "врага церкви" (диавола в лице "сектантов"), об особом избрании, о видениях и откровениях, витийственный склад речи, широкая благотворительность на средства графини Орловой, наконец, бесспорный аскетизм, молитвы, бдения, вериги, воздержание, непоколебимая преданность "делу церкви" — все это было причиной того, что в Новгороде и его окрестностях среди простого народа, а также в значительной части петербургского общества и во многих других местностях России Ф. считался праведником, "святителем", избранником Провидения. После Ф. осталось в Юрьевском м-ре множество рукописей, заключающих в себе его автобиографию, проповеди, письма и разного рода материалы. Проповеди Ф. отличаются сильным чувством веры, но чрезвычайно "витийственный" слог делает их маловразумительными. Этим недостатком страдают и все другие писания Ф. В "Автобиографии", напечатанной в "Русской старине" 1894—96 гг. и представляющей смесь "жития" с исторической монографией, Ф., кроме весьма подробного повествования о разных переменах в своей жизни, высказывает свой взгляд на современное ему положение церкви, государства, общества, духовенства, входит в оценку преобладавшего в то время в обществе мировоззрения наиболее видных деятелей и т. п. Воззрения Ф. чрезвычайно односторонни и пропитаны нетерпимостью, как и его суждения о лицах. Письма его заключают в себе значительную дозу лести по отношению к адресатам.

Литература. Е. Карнович, "Архимандрит Ф., настоятель новгородского Юрьева монастыря" ("Русская старина", 1875, №№ 7 и 8, и в книге "Замечательные и загадочные личности Χ VI ΙΙ — ΧΙΧ стол.", СПб., 1884); К. Попов, "Юрьевский архимандрит Ф. и его церковно-общественная деятельность" ("Труды Киевской дух. академии", 1875, №№ 2 и 6); И. Морошкин, "Архимандрит Ф." ("Русская старина", 1876, № 10); С. Миропольский, "Ф. Спаскиий, юрьевский архимандрит" ("Вестник Европы", 1878, №№ 11 и 12); Η. Барсов, "Князь А. Η. Голицын и архимандрит Ф." (СПб., 1881); П. Знаменский, "Чтения из истории русской церкви за время царствования императора Александра I" (Казань, 1885); И. Чистович, "Руководящие деятели духовного просвещения в России в первой половине текущего столетия" (СПб., 1894); А. Слезскинский, "Архимандрит Ф. и графиня Орлова-Чесменская" ("Русская старина", 1899, № 11); Н. Соловьев, "Архимандрит Ф. Из семейных воспоминаний" ("Русский архив", 1898, т. II); свящ. Н. Стеллецкий, "Князь А. Н. Голицын и его церковно-государственная деятельность" (гл. VI — Падение князя А. Н. Голицына — в "Трудах Киевской духовной академии", 1901, август); С. Г. Рункевич, "Ф.", в "Русск. биографическом словаре" (СПб., 1901). В предисловии к автобиографии Ф. ("Русская старина", 1894, март) подробно указана литература о Ф. и его сочинениях. О рукописях Ф. см. "Русский архив", 1873, т. ΙI (статья Лилеева), "Чтения в Общ. истор. и древн.", 1880, кн. I (статья Н. В. Сушкова) и "Христ. чтение", 1896, кн. I ("Письма Ф. к обер-прокурору Св. Синода С. Д. Нечаеву", статья С. Г. Рункевича).