Толкование законов

I. Т. законов долго понимали как выяснение истинной воли законодателя. Этот взгляд лишь в том случае мог бы быть признан правильным, если бы сила и значение каждого постановления закона определялись тем, чего хотел законодатель в момент его издания. Между тем, намерения, взгляды и стремления носителя верховной власти, поскольку они в законе не выразились, обязательной силы не имеют, и наоборот — все, категорично постановленное в закон, имеет обязательную силу, хотя бы и не соответствовало действительной воле законодателя и попало в закон по недосмотру. Как бы тщательно притом ни вырабатывались законопроекты, каждый новый закон вступает с другими узаконениями в столь разнообразные сочетания, что законодатель заранее всех их предусмотреть никогда не может; вместе с тем каждый закон вступает в соприкосновение с новыми, непредвиденными явлениями жизни, которые тоже не могут быть предусмотрены, но по отношению к которым он сохраняет свою силу, если только они обнимаются истинным его смыслом. Если, таким образом, обязательную силу имеет не действительная воля законодателя, а истинный смысл изданных им постановлений, то и задачею толкования должно быть установление этого смысла.

II. Смотря по тому, основывается ли сила данного толкования лишь на его убедительности или также и на власти толкующего, различают толкование доктринальное и легальное. Под доктринальным толкованием разумеют раскрытие смысла законов, даваемое наукою права; обязательную силу оно имело лишь в некоторых странах, где право юристов признавалось самостоятельным источником права. Легальное толкование — это толкование, даваемое органами власти. Различают следующие виды легального толкованиия: 1) Т. аутентическое, даваемое законодательною властью. В некоторые эпохи (Codex Юстиниана, конец XVIII века, начало XIX в.) оно рассматривалось как единственно допустимое; закон запрещал Т. закона как судам и администрации, так даже и науке права (баварское уголовное уложение 1813 г.). Это направление, в XVIII веке вызывавшееся стремлением обеспечить права от обманчивого непостоянства самопроизвольных Т. (св. законов т. I ч. 1 изд. 1892 г. ст. 65), в последнее время безусловно осуждено наукою права (Савиньи). Разъяснительный закон обязателен независимо от правильности даваемого им Т.; на самом деле он нередко устанавливает совершенно новые правила, которым, как разъяснению старых законов, придается обратная сила. 2) Т. законов учреждениями, не имеющими законодательной власти. Такое право было предоставлено, напр., Gesetzeskommission в Пруссии в 1780 г. (Правительствующему Сенату — в России). Подобные учреждения нередко присваивали себе власть, почти не отличавшуюся от законодательной; так, напр., наше полное собрание законов за старые годы полно указами сената, устанавливающими под видом Т. совершенно новые правила. Иногда (в конце XVIII в. и в начале XIX-го) право толковать законы предоставлялось министрам, причем — напр. в Пруссии — Т., даваемые министром юстиции, были обязательны для судов (рескрипты 1805 г.). Довольно близкую аналогию с подобного рода официальным Т. закона представляет деятельность нашей государственной канцелярии по изданию свода законов (напр. помещение данного закона в своде среди законов процессуальных или же среди законов материальных, являясь со стороны гос. канцелярии актом систематического Т. данного закона, в значительной степени предрешает смысл его и значение). В судебной практике и в литературе (Цитович, "Курс гражд. права", I, 1878) долго господствовало мнение, что смысл, придаваемый закону при кодификационной его переработке, обязателен для практики. Ныне признается — и вполне правильно, — что для практики обязателен тот смысл закона, который закон имеет в форме, утвержденной высочайшею властью, а не в форме, созданной государственною канцелярией (ср. Реш. О. С. Пр. С. 1890 г. № 7, Гр. К. Д. 1891 г. № 5, газету "Право" 1899 г. № 37). 3) Т. судебное, полагаемое в основу того или иного судебного решения. Особенностью его сравнительно с другими видами легального Т. является обязательность его лишь для того дела, по которому оно состоялось; вне этого дела судебное Т. имеет лишь чисто теоретическое, доктринальное значение. Вместе с тем, однако, каждый случай судебного Т. является прецедентом, а совокупность прецедентов создает судебную практику по данному вопросу. За Т., выработанными судебною практикою, в большинстве государств (особенно в Англии) признается обязательный характер. В России обязательность Т., установленных судебною практикою, ни законом, ни самою практикою не признается. Особенное место среди судебных Т. занимают Т., заключающиеся в решениях кассационных департаментов пр. сената. Закон присваивает им обязательное значение лишь для того дела, по которому они состоялись (уст. уг. суд. ст. 813, уст. уг. суд. ст. 930). В первое время сам сенат приписывал своим Т. общеобязательное значение; ныне эта точка зрения, осужденная наукою права, оставлена и самим сенатом, который не отменяет решений низших инстанций на основании одного того, что в них закону дано иное толкование, чем данное по другому делу сенатом. Нередко сенат признает правильность Т. низших инстанций, отступивших от разъяснений сената. Практически Т. сената важны как по внутреннему их достоинству (в деле выяснения нашего гражд. и уголовного права кассационные департаменты имеют неисчислимые заслуги), так и потому, что естественнее всего ожидать от сената, что он по каждому данному делу будет держаться того же Т. известного закона, какое было им уже высказано по другим делам. 4) Т. закона органами административными. До настоящего времени оно игнорируется как законом, так и наукою права и потому представляет вопрос совершенно не разработанный. Основною особенностью административного Т., вытекающею из иерархической подчиненности органов администрации, является обязательность Т., даваемого административным начальством, для всех мест и лиц, ему подчиненных. Особенное значение имеют у нас Т. I и II д-тов пр. сената. Ввиду того, что в порядке управления им подчинены все места империи, Т. этих департаментов сената могли бы иметь громадное практическое значение и сделать для русского административного права то же, что кассационные д-ты сделали для гражданского и уголовного; но указы I и II д-тов почему-то не публикуются, и, таким образом, громадная работа этих д-тов по Т. законов в значительной мере пропадает даром. Положение дела лишь отчасти исправляется тем, что некоторые указы оглашаются частными лицами. 5) Т., даваемое обычаем (т. наз. узуальное). Не признаваемое нашим законом, оно в настоящее время отвергается наукою права. Т., как деятельность логическая, не может быть предметом обычая, ибо логические основания обычаев в них самих ни в чем не выражаются. Вывод, получаемый путем того или иного Т., может войти в обычай — но в таком случае мы имеем дело с тем или другим обычаем (с судебною практикою), а не с Т.

III. Тот факт, что предметом Т. являются постановления закона, определяет средства и приемы Т. А) Постановления закона выражаются в письменной форме; поэтому средствами выяснения их смысла являются общие средства Т. письменных актов: 1) этимологический и синтаксический разбор текста и установление значения слов, употребленных в законе (Т. грамматическое), и 2) анализ логического хода мысли закона (Т. логическое). В. Специфические особенности Т. законов обусловливаются тем, что постановления законов суть нормы права. Право данного времени представляет всегда одно систематическое целое; все его нормы действуют совместно. Поэтому: 1) истинный смысл каждой данной статьи может быть установлен лишь путем сопоставления ее со всею системою права и установления места, занимаемого ею в действующем законодательстве как одном логическом целом (Т. систематическое); 2) смысл каждого нового закона обусловливается тем, какие законы он призван отменить или дополнить; вследствие сего для выяснения смысла и значения закона весьма существенно сопоставить его с теми правилами, которые существовали по данному вопросу в момент издания рассматриваемого закона (Т. историческое).

IV. Иногда закон бывает изложен столь неясно, что, несмотря на применение всех указанных способов толкования, истинный смысл закона все-таки остается не вполне определенным и допускает возможность разных токований. В таких случаях нередко применяется в качестве вспомогательного приема Т. по аналогии, т. е. разъяснение смысла данного закона на основании сопоставления его с другим постановлением, по духу и содержанию своему подобным рассматриваемому, но изложенным более определенно и ясно. От Т. по аналогии как средства установить смысл данного постановления следует отличать применение закона по аналогии, т. е. применение к данному случаю, законом вовсе не предусмотренному, постановления, относящегося к случаю несомненно иному, но подобному. Применение закона по аналогии не есть Т. того или иного постановления, а создание нового правила на случай, для которого в законе никакого правила нет. Для тех случаев, когда Т. закона не дает возможности установить точный смысл его, выработан ряд специальных правил. Всякого рода исключения, установленные законом, всякого рода отступления от общего духа и смысла законов и от основных начал права в случае сомнений должны толковаться возможно уже. То же правило действует и относительно законов, устанавливающих фискальные обязанности (ср. ст. 70 и 71 Осн. Зак. Св. Зак. т. I ч. 1 изд. 1892 г. и реш. гр. кас. д-та Прав. Сен. 1880 г. № 30, 1897 г. № 91, 1899 г. № 102, 1885 г. № 85, 1888 г. № 70). Вообще признается необходимым в сомнительных случаях держаться Т. более снисходительного (в двусторонних отношениях — в пользу стороны обязанной: in dubio mitius). В уголовном праве сомнения должны разрешаться в пользу подсудимого (in dubio pro reo).

V. По результату, к которому приводит подробный анализ смысла закона, различают Т. ограничительное, когда оказывается, что истинный смысл закона уже того, который можно приписать закону с первого взгляда, и Т. распространительное, когда установленный толкованием истинный смысл закона шире его кажущегося буквального смысла.

Литература. Zachariä, "Hermeneutik des Rechts" (1805); Savigny, "System des heutigen Römischen Rechts" (изд. 1840 г. т. I, стр. 206—331); A. Krug, "Die Grundsätze des Gesetzauslegung" (1848); Burchardi, "Die Wissenschaft und Kunst der Rechtsfindung" (1869); A. Merkel, "Analogie und Auslegung des Gesetzes" (в "Handbuch" Holtzendorfa); Dernburg, "Lehrbuch des Preussischen Privatrechts" (т. I); Градовский, "Судебное Т. законов" ("Журн. гр. и угол. права", 1874, № 1).

H. Лазаревский.