ЧЕРНОМОРСКИЕ ПРОЛИВЫ

общее название Босфора, Дарданелл и расположенного между ними Мраморного м. Ч. п. соединяют открытые моря (Средиземное, Адриатическое, Эгейское) с закрытым Черным м. (к-рое не имеет иного входа и выхода). Поскольку Ч. п. очень узки (в Босфоре самое узкое место - 750 м, в Дарданеллах - ок. 1300 м) и "территориальная держава" (гос-во, к-рому принадлежит побережье проливов) может легко их "запирать" (т. е. не пропускать через них суда или же, пропустив одни суда, не пропускать другие), Ч. п. в системе междунар. мор. путей занимают особое правовое положение. Пока "территориальная держава" (Византия, а после завоевания в 1453 Константинополя турками - Османская империя) одновременно господствовала над всем черноморским побережьем и Черное м. ввиду этого было фактически ее внутр. морем, режим Ч. п. тоже считался внутр. делом этой единственной в то время черноморской державы. Но к концу 17 в. обстановка радикально изменилась. Петр I приступил к стр-ву Азовского флота и в 1696 взял Азов. Теперь уже не одна Турция, но также и Россия являлась черноморской державой. Поэтому и вопрос о мореплавании в Черном м. и Ч. п. вышел за рамки внутр. тур. политики и приобрел междунар. характер, составив впоследствии важную часть т. н. восточного вопроса.

Т. о., история "вопроса о проливах" начинается на рубеже 17 и 18 вв. В ней можно различить 3 периода: 1) с кон. 17 в. до 40-х гг. 19 в., когда проблема мореплавания в Ч. п. разрешалась преим. двусторонними рус.-тур. соглашениями. 2) От первого многостороннего соглашения о Ч. п. (1841) до 1917. 3) От победы Великой Окт. социалистич. революции в России до наших дней.

В первый период русская дипломатия стремилась открыть Черное м. и Ч. п. для рус. флота. Долгое время эти усилия (на Карловицком конгрессе 1698-99, в ходе переговоров о заключении Константинопольского мирного договора 1700 и переговоров о Белградском мирном договоре 1739) не приносили успеха. Лишь после тяжелого поражения в рус.-тур. войне 1768-74 Турция была вынуждена по Кючук-Кайнарджийскому миру 1774 признать за Россией право торг. мореплавания в Черном м. и Ч. п. Позднее Россия добилась от Турции такого же права для др. гос-в (кроме воюющих с Турцией). Соответствующие постановления были включены, напр., в Адрианопольский мирный договор 1829 (см. в ст. Адрианопольские мирные договоры). Турция признавала за Россией и право контроля за выполнением этих постановлений. Гораздо более сложным делом, чем открытие проливов для торг. мореплавания, было для рус. дипломатии урегулирование вопроса о проходе воен. кораблей. Интересы безопасности Черного м. требовали установления в Ч. п. такого режима, к-рый, обеспечивая воен. флотам Черномор. стран надежную связь с открытыми морями, в то же время оградил бы эти страны от угрозы агрессии со стороны нечерномор. держав. Этот принцип был четко сформулирован в 1802 канцлером А. Р. Воронцовым в ответ на претензии Франции, добивавшейся права прохода для своего воен. флота через Ч. п. Такой же позиции придерживалась в то время и Турция. Не пропуская в Черное м. воен. корабли нечерномор. стран, она дважды, по русско-турецким союзным договорам 1799 и 1805, предоставила рус. воен. кораблям право прохода в Средиземное м. Турция признавала также необходимость совместной русско-тур. обороны Черного м.

Между тем нечерномор. державы, в первую очередь Англия и Франция, стремились получить право неограниченного доступа в Черное м. для своих не только торговых, но и воен. судов с одновременным запрещением прохода через Ч. п. рус. воен. флота. Но, поскольку открыто обосновать столь неправомерное требование не представлялось возможным, они, игнорируя особое междунар.-правовое положение Черного м., добивались "равенства" с Россией, т. е. либо полного открытия, либо полного закрытия Ч. п. для воен. кораблей всех стран. Такая позиция создавала сверх того непосредств. угрозу безопасности Константинополя и всей зоны Ч. п. со стороны нечерномор. держав.

Под влиянием наполеоновской дипломатии Турция в 1806 отменила в нарушение союзного договора 1805 с Россией свободный пропуск русских кораблей через проливы. Вслед за тем во время рус.-тур. войны 1806-12 Англия (хотя она была в начале войны союзницей России) навязала Турции договор (1809), к-рый под видом "древнего правила Османской империи" воспрещал пропуск через Ч. п. воен. кораблей любой иностр. державы (см. в ст. Англо-турецкие договоры). Ункяр-Искелесийский договор 1833, фактически вновь установив русско-тур. союз и подтвердив тем самым право прохода рус. воен. кораблей через Ч. п., обязал Турцию закрывать по требованию России Дарданеллы для прохода воен. кораблей др. гос-в. Однако уже Лондонская конвенция 1840 (см. в ст. Лондонские конвенции о проливах) возродила "древнее правило Османской империи", лишив Россию преимуществ Ункяр-Искелесийского договора.

Второй период истории вопроса о Ч. п. открылся подписанием первого многостороннего междунар. соглашения о Ч. п. - Лондонской конвенции 1841, к-рая подтвердила "древнее правило" и превратила его в междунар. обязательство. Т. о., черномор. державы, т. е. Турция и Россия, утратили принадлежавшее им право самостоятельно, двусторонними соглашениями регулировать порядок допуска воен. судов в Черное м. и выхода из него. Рус. воен. флот оказался запертым в Черном м. Запрещение же иностр. воен. кораблям проходить в Черное м. не представляло для России значит. ценности, тем более, что оно предусматривалось лишь на мирное время. Между тем Турция, попадая во все большую зависимость от зап.-европ. держав, стала делать для них изъятия из "древнего правила". Это явилось одним из важных побудительных мотивов, толкнувших царскую Россию в 1853 на войну с Турцией (см. Крымская война 1853-1856). Завершивший эту войну Парижский мирный договор 1856 сохранил установленный режим Ч. п. и воспретил России, под видом обязательства поддерживать "нейтрализацию" Черного моря, проведение эффективных мер для защиты своего черноморского побережья. В 1870 рус. пр-во отказалось признавать статьи Парижского договора о "нейтрализации" Черного м.; Лондонская конвенция 1871 санкционировала эту отмену. Однако режим Ч. и. был определен в этой конвенции почти на той же основе, что и в 1841: по-прежнему Ч. п. считались в мирное время закрытыми для прохода всех иностр. воен. кораблей, в т. ч. и русских (содержавшаяся в конвенции оговорка о праве Турции открывать проливы для "дружественных и союзных держав" могла быть использована против России). Та же система была сохранена Берлинским трактатом 1878 (см. в ст. Берлинский конгресс 1878).

Вплоть до 1-й мировой войны рус. дипломатия тщетно пыталась изменить невыгодный для России режим Ч. п. Бывали случаи, напр. в 1891 и 1894, когда тур. султан выдавал фирманы на проход рус. воен. кораблей через Босфор и Дарданеллы (без вооружения и без вооруж. охраны), но нечерномор. державы затрудняли получение таких разрешений, а в период рус.-япон. войны 1904-05 Англия даже устроила воен.-мор. демонстрацию вблизи Дарданелл, чтобы воспрепятствовать пропуску рус. воен. судов из Черного м. в Средиземное и появлению их на Д. Востоке. Междунар. опека над Ч. п. была невыгодна и для Турции, т. к. нарушала ее суверенитет, содействовала превращению Турции в полуколонию империалистич. держав, создавала опасное для нее обострение отношений с Россией. В конце 19 - нач. 20 вв. наибольшим экономич. и политич. влиянием в Турции пользовались Англия и Франция. Но в годы, непосредственно предшествовавшие 1-й мировой войне, значительно укрепились и позиции Германии, чему Англия и Франция практически не препятствовали, рассчитывая на обострение германо-русского антагонизма в вопросе о проливах и усиление зависимости царского пр-ва от западных союзников. После вступления Турции в 1-ю мировую войну на стороне Германии было подписано секретное англо-франко-русское соглашение 1915, предусматривавшее включение Константинополя (Стамбула) и Ч. п. в состав Российской империи. Это соглашение было призвано сохранить заинтересованность правящих кругов России в доведении войны с Германией до победного конца, хотя сопровождавшие договор оговорки позволяли союзникам уклониться по окончании войны от данных России обещаний. Царское пр-во пыталось также использовать это соглашение для борьбы против усилившихся в России антивоен. настроений и с этой целью огласило в 1916 в Думе его осн. содержание.

Третий период в истории вопроса о Ч. п. резко выделяется появлением нового решающего фактора - первого в мире социалистич. гос-ва, порвавшего с агрессивной политикой росс. империализма. Сразу же после своего создания Сов. Россия объявила в ряде документов (Декрет о мире от 8 нояб. 1917, Обращение СНК "Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока" от 3 дек. 1917 и др.) об отказе от тайных договоров царского пр-ва, от соглашения о Константинополе и Ч. п. Напротив, империалистич. державы поставили в порядок дня захват Ч. п. для осуществления своих агрессивных планов. По подписании Мудросского перемирия 1918 воен.-мор. флот держав Антанты вошел в Ч. п. В 1920 Стамбул был официально оккупирован войсками Антанты (основной силой оккупантов были англ. войска). Свое господство над Стамбулом и зоной Ч. п. империалистич. державы использовали для осуществления вооруж. интервенции на юге Сов. России, а также (при посредстве греч. армии) для вооруженной интервенции против Турции. Согласно подписанному султанским пр-вом Севрскому мирному договору 1920 вопрос о Ч. п. разрешался в пользу империалистич. держав: Ч. п. разоружались, открывались для иностр. воен. кораблей всех держав и передавались под власть междунар. комиссии, к-рая получала право содержать здесь свои войска, полицию, иметь свой флаг и бюджет.

Севрский договор не вступил в силу, т. к. англо-греч. интервенция в Турции потерпела поражение. Принципы решения вопроса о проливах, отвечавшие интересам как Сов. России, так и Турции, были зафиксированы в Московском договоре от 16 марта 1921 между РСФСР и Турцией (см. в ст. Советско-турецкие договоры и соглашения), предусматривавшем выработку междунар. статута Черного м. и Ч. п. конференцией "...из делегатов прибрежных государств, при условии, что вынесенные ею решения не нанесут ущерба полному суверенитету Турции, равно как и безопасности Турции и ее столице Константинополю". Идентичные статьи были включены в Карсский договор 1921 и в украинско-турецкий договор 1922. Однако на Лозаннской конференции 1922-23 тур. пр-во проявило в вопросе о Ч. п. далеко идущую уступчивость по отношению к домогательствам Англии. В результате Лозаннская конвенция о проливах, подписанная 24 июля 1923, установила, что зона Ч. п. демилитаризировалась и объявлялась открытой для прохода любых воен. кораблей. Такой режим ставил черноморские страны под угрозу агрессии; поэтому Сов. Союз не ратифицировал Лозаннской конвенции. В апреле 1936 тур. пр-во, рассчитывая на поддержку Англии, заинтересованной в вовлечении Турции в орбиту своей средиземноморской политики и использовании тур. воен.-мор. баз, предложило державам - участницам Лозаннской конференции 1922-23 открыть переговоры для заключения новой конвенции о Ч. п. В июне 1936 в Монтрё открылась междунар. конференция по вопросу о Ч. п. (см. Монтрё конференция 1936). Несмотря на закулисный англо-тур. сговор, направленный на срыв ряда сов. предложений, конференция завершилась подписанием 20 июля 1936 новой конвенции о Ч. п., в к-рой учитывались, хотя и не полностью, интересы черномор. стран. Им разрешалось проводить через Ч. п. любые свои корабли, в то время как допуск воен. кораблей нечерномор. держав ограничивался тоннажем, классом и сроком пребывания в Черном м.; проход воен. кораблей воюющих держав полностью воспрещался; Турция в случае своего вступления в войну или, находясь под угрозой войны, имела право разрешать или запрещать проход через проливы любых воен. судов.

Во время 2-й мировой войны 1939-45 Турция предоставляла фаш. агрессорам возможность использовать Ч. п. в своих целях, вопреки неоднократным протестам со стороны СССР и его союзников. В свете этих обстоятельств Потсдамская конференция 1945 признала, что конвенция, заключенная в Монтрё, должна быть пересмотрена. В 1946 СССР приступил к переговорам с Турцией, но тур. пр-во отвергло сов. предложения. В 1953, стремясь предотвратить конфликты с Турцией и наладить с ней добрососедские отношения, Сов. пр-во отказалось от этих предложений. Т. о., конвенция 1936 осталась в силе. Однако и в дальнейшем тур. пр-во допускало существенные нарушения установленного конвенцией в Монтрё режима Ч. п. (напр., пропуск в Черное м. воен. кораблей США с ракетным вооружением).

Лит.: Ленин В. И., Интервью корреспонденту "Обсервер" и "Манчестер Гардиан" М. Фарбману, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 45 (т. 33); Уляницкий В. A., Дарданеллы, Босфор и Черное море в XVIII в., М., 1883; Горяинов С. М., Босфор и Дарданеллы, СПБ, 1907; Проливы. (Сб.), М., 1923; Дранов Б. A., Черноморские проливы. Международно-правовой режим, М., 1948; Миллер А. Ф., Турция и проблемы проливов, М., 1947; Альтман В. В., Из истории борьбы за проливы после первой мировой войны, в сб.: Из истории общественных движений и международных отношений, М., 1957; Dascovici N., La question du Bosphore et des Dardanelles, Gen., 1915; Fuad Ali, La question des Détroits, P., 1928; Howard H., The partition oi Turkey, N. Y., 1966; Puryear V. J., England, Russia and the straits question 1844-1856, Berk., 1931; Irtem Süleyman Kâni, Bogazlar meselesi, 1st., 1936; Abrévaya J., La conférence de Montreux et le régime des Détroits, P., 1938; Bremoy G. de, La conférence de Montreux et le nouveau régime des détroits, P., 1939; Shotwell J. T., Déak F., Turkey at the straits. A short history, N. Y., 1940.

А. Ф. Миллер. Москва.