Верещагин, Михаил Николаевич

Михаил Николаевич Верещагин
Дата рождения:	1789 год(1789)
Место рождения:	Российская империя
Дата смерти:	1812 год(1812)

Верещагин, Михаил Николаевич – переводчик, прототип персонажа романа Льва Николаевича Толстого «Война и мир».

Биография

Сын купца 2-й гильдии Верищагина Николая Гавриловича якобы автор антирусской прокламации. Казнён толпой по распоряжению градоначальника Москвы, графа Фёдора Васильевича Ростопчина Перевел: "Федюша, или Маленький Савоец в овернских горах" Шписа, с французского (М., 1805) и "Александра и Мария, или Любовь и честность", роман Августа Лафонтена, с немецкого (М., 1807, 2-е издание, ib., 1816). 2 сентября 1812 года, перед вступлением французов в Москву, Верещагин был растерзан озлобленной толпой народа по вине московского генерал губернатора, графа Ростопчина , выдавшего Верещагина за изменника. Картина этого убийства - одна из наиболее потрясающих страниц "Войны и мира" Толстого. Впрочем, надо заметить, что во время войны любая власть подвергала смертной казни тех, кто распространял слухи и прокламации в пользу противника.

Содержание речи и писем

Венценосные друзья Франции ! Дела в Европе взяли другой оборот: повелеваю как глава Рейнского Союза, для пользы общей, удвоить свои ополчения, приведи их в готовность пожинать лавры под моим начальством на поле чести. Вам обьявляю мои намерения : желаю восстановления Польши, хочу исторгнуть ее из неполитического бытия на степень могущественного Королевства: хочу наказать варваров, презирающих мою дружбу. Уже берега Вислы и Прегеля покрыты орлами Франции. Мои народы, мои союзники, мои друзья думают со мною одинаково; я хочу и поражу древних тиранов Европы. Вы знаете я держал своё слово, и теперь говорю : прежде шести месяцев две северные столицы Европы будут видеть в стенах своих победителей света.

Второе письмо было адресовано Королю Прусскому:

Ваше Величество! Краткость времени не позволяла мне известить вас о последовавшем занятии Ваших областей. Я для соблюдения порядка, определил в них моего принца. Будьте уверены, Ваше Величество, в моих к Вам искренних чувствованиях дружбы. Очень радуюсь, что Вы как Курфирст Бранденбургский, заглаживаете недостоqный Ваш союз с потомками Чингисхана желанием присоединиться к огромной массе Рейнской Монархии. Обо всем мой Статс-Секретарь пространно объявить вам мою волю и желание, которое, надеюсь, вы вещим рвением исполните. Дела моих ополчении зовут меня теперь в мои воинский стан.

После того как эти сочинения были обнаружены полицией в списках у некоторых жителей Москвы, то вследствие приказания Военного Губернатора, управляющего гражданской частью в Москве и её Губернии, генерала от инфантерии и обер-камергера графа Ростопчина, были приняты меры по отысканию автора этих сочинений. После задержания Верещагина граф приказал произвести расследование.

Суть дела

18 июня 1812 г. в восьмом часу вечера из кофейни турка с русским именем Фёдор Андреев, вышли трое: 22-летний купеческий сын Михайло Верещагин, 32-летний отставной чиновник Пётр Мешков и можайский мещанин Андрей Власов, не сыгравшей, впрочем, заметной роли в дальнейшем. В кофейне все трое обсуждали письмо Наполеона к прусскому королю и речь, произнесённую им же перед князьями Рейнского союза в Дрездене. Мешков пригласил попутчиков к себе домой и угостил пуншем, после чего Верещагин достал из кармана (то ли серую, в четверть листа, то ли синюю в половину листа) бумагу. Мешков тут же её переписал, спросив, откуда эта речь Наполеона. Верещагин ответил, что перевёл её из гамбургской газеты в почтамте, у сына почт-директора Ключарёва, (прим.: почт-директора московский генерал-губернатор Ростопчин причислял к врагам Отечества). Вскоре после ухода гостей к Мешкову зашёл хозяин квартиры Савва Васильевич Смирнов, который, в свою очередь, сделал копию текста для себя, после чего списки текста пошли гулять по Москве. Благодаря ретивости квартального надзирателя А.П. Спиридонова, получившего в качестве награды золотые часы, Верещагин был арестован и 26 июня Егор Александрович Дурасов, провёл первый допрос. Выяснив, что в деле замешан почт-директор Фёдор Петрович Ключарёв (из обер-офицерских детей, начал службу копиистом в конторе Берг-коллегии, с 1801 года-московский почт-директор, действительный статский советник. Масон, дружил с профессором Московского университета И.Г. Шварцем и с Н.И. Новиковым. С 1781 г.-мастер стула в ложе "Святого Моисея", с 1782 г.- один из пяти членов директории восьмой провинции (то есть России). Был близок с М.М. Сперанским, общался с Н.М. Карамзиным и И.И. Дмитриевым, дружил с А.Б. Болотовым). Ростопчин донёс императору и кабинету министров о деле Верещагина, акцентировав внимание на Ключарёве. 15 июля общее присутствие московского магистрата совместно с надворным судом пришло к мнению сослать Верещагина на каторгу в Нерчинск, а секретаря Мешкова, лишив дворянства отослать в военную службу. 20 июля (подписано было 25 июля) это мнение было подтверждено определением 1-го департамента московской палаты уголовного суда, но с важной поправкой, что Верещагина следовало бы казнить смертью, но учитывая указ 1754 года наказать кнутом, но учитывая, что он купеческий сын - отослать на каторгу в Нерчинск. Ростопчин 1 августа перенёс дело в Сенат, который 19 августа дал своё определение: бить кнутом 25 раз и подвергнуть ссылке на каторгу в Нерчинск. 10 августа, получив известие об оставлении войсками Смоленска, Ростопчин приказал арестовать Ключарёва и выслать его из Москвы.

Версии захоронения Верещагина

• труп Верещагина долго находился на Тверской улице
• тело было захоронено французами
• Верещагин был захоронен близ церкви Воскресенья Словущего на Успенском Вражке (Брюсов пер., 15/2)
• Церковь Софии Премудрости Божией у Пушечного двора на Лубянке (Пушечная ул., 15)^[1]

Казнь Верещагина в романе Толстого Война и мир

— Ребята! — сказал Растопчин металлически-звонким голосом, — этот человек, Верещагин — тот самый мерзавец, от которого погибла Москва. Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что-то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной топкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо. Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился, ногами на ступеньке. — Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, — говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу; — Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам! Народ молчал и только все теснее и теснее нажинал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего-то неизвестного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно-широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних. — Бей его! Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! — закричал Растопчин. — Руби! Я приказываю! — Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась. — Граф!.. — проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. — Граф, один Бог над нами... — сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать. — Руби его! Я приказываю!.. — прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин. — Сабли вон! — крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю. Другая ещё сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула передних и, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным. — Руби! — прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове. «A!» — коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе. «О Господи!» — послышалось чье-то печальное восклицание. Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся у Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала ещё толпу, прорвалась мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и проглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа. Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его... «Топором-то бей, что ли?.. задавили... Изменщик, Христа продал!.. жив... живущ... по делам вору мука. Запором-то!.. Али жив?» Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики её заменились равномерным протяжным хрипеньем толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад. «О Господи, народ-то что зверь, где же живому быть! — слышалось в толпе. — И малый-то молодой... должно, из купцов, то-то народ!.. сказывают, не тот... как же не тот... О Господи! Другого избили, говорят, чуть жив... Эх, народ... Кто греха не боится...» — говорили теперь те же люди, с болезненно-жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей. Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачивалась, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа. В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним.

Примечания

1. ↑ В.Н. Земцов "Михаил Верещагин. Житие "несвятого" мученика. Сборник материалов к 200-летию Отечественной войны 1812 года.Том 9. Эпоха 1812 года. Исследования. Источники. Историография.Труды Государственного исторического музея Выпуск 183. Москва. 2010 год. С.198-199

Источники

• Дѣло о Верещагинѣ и Мѣшковѣ: с разбором извѣстій и дополненіями о казни …
• В.Н. Земцов "Михаил Верещагин. Житие "несвятого" мученика. Сборник материалов к 200-летию Отечественной войны 1812 года.Том 9. Эпоха 1812 года. Исследования. Источники. Историография.Труды Государственного исторического музея Выпуск 183. Москва. 2010 год. С.162-206
• Чтения в императорском обществе истории и древностей российских при ..., Книги 4
• Отечественныя записки, Том 171,
• Поминки по Бородинской битвѣ и воспоминанія о 1812 годѣ
• Русь и русские в 1812 году: Книга для чтения всех возрастов. От Немана до Москвы
• Исторія Отечественной войны 1812 года: по достовѣрным источникам, Том 2
  При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).