- Пинежские икотницы
-
Пинежские икотницы
Пи́нежские ико́тницы - человек, больной икотой; тот, кто может напускать икоту (по наибольшему району распространения - Пинежскому)
В России индуцированные нервно-психические расстройства называли: бесноватость, кликушество, меряченье, икота. Их содержание и распространенность обнаруживали теснейшую связь с социальными условиями, религиозными представлениями и течениями («раскол», «хлыстовщина», «малеванщина»). В ряде районов Архангельской области до сих пор встречаются архаические формы нервно-психических расстройств или «икотная болезнь», которая периодически получает эпидемическое распространение. Чаще всего это наблюдалось в Пинежском районе Архангельской области. В соседних уездах с Пинегой пинежан считали колдунами и называли «икотниками», т.е. колдунами, насылающими болезнь икоту (кликушество).
Содержание
История
Первое упоминание в литературе об икоте, одной из форм проявления кликушества на Севере, относится к началу 17 века. Заболевание имеет многовековую историю и своими корнями уходит в глубокую древность. Долгое время эта болезнь рассматривалась как следствие порчи и вселения злого духа. Впервые высказал предположение об икоте как о болезни епископ Архангельский и Холмогорский Вениамин в 1785 г.
По летописным преданиям известно, что Север издавна был населен племенами чуди, «чуди наволоцкой» по Нестору, которая относилась к угро-финской языковой группе. В Пинежском уезде среди местного населения сохранились предания, что по берегам Пинеги во многих местах жила чудь, здесь они строили укрепления для защиты от Новгородцев. У чуди процветало язычество, идолопоклонство. В отдельных районах Севера язычество удерживалось очень долго. Так, в 1471 г. Новгородский посадник в своей грамоте называет Суру «поганую», так как это место отличалось крайним невежеством, избытком суеверий у жителей. И даже в 16 веке церковные власти снаряжают одну за другой экспедиции, чтобы в «чудской земле разоряти обычая и крестить некрещеных».
За время реформы в русской православной церкви - середина 17 века, спасались бегством в дремучих лесах Севера староверы, не принявшие реформы и преследуемые правительством. У староверов были распространены знахарства, поверия, суеверия. Расцвет старообрядчества на Севере способствовал сохранению низкого культурного уровня населения. В селе Сура находился женский монастырь, в котором призревались лица, страдающие икотой.
В городе Пинеге дело о напускной икоте разбиралось с 1815 году. Именно некто Михайло Чукарев обвинялся в порче икотой своей двоюродной сестры Афимьи Лобановой. Интересно, что на допросе Чукарев признался в своем злодействе, откровенно заявив, что действительно порча им напущена на Афимью... Пинежский суд взглянул на это дело серьезно. Чукарев был приговорен к 35 ударам кнутом и к публичному церковному покаянию. На севере существует предание, что есть особые девки-икотницы, в которых вселяются 100 бесов, и все эти бесы у них гложут живот.
ХХ век
В 70-х годах ХХ века Пинежье больше всего страдало от икотной заразы. В одной из деревень Сурского сельского совета, Шуйге, женщины кричали едва ли не в каждом дворе. На тех, кого считали виновными в "подсадке", по словам свидетелей событий, "подавали в суд, их выселяли и преследовали, пытались убить". Многие сурские икотницы пострадали от народного гнева: одну из них со всей семьей переселили в Шуйгу. В сурскую чертовщину пришлось вмешаться даже Архангельскому обкому партии: в медицинский институт было направлено письмо с просьбой разобраться в ситуации и оказать помощь. "Из Шуйги икотниц привозили в сурскую больницу на грузовике человек по пятнадцать. Как они верещали! Наш доктор их гипнозом лечил".
Между тем, сурские бабули над гипнозами и психиатрами хихикают в кулачок. Они-то "лучше знают", как выгнать икоту! К примеру, Ольга, по рассказам, после замужества начала худеть на глазах, таять, есть не хотела и... "кричала". Ее закрыли в лесной избушке, полностью лишив еды и воды. Пить давали лишь настой местной травки, вызывающий сильную рвоту, причем рвотные массы регулярно "инспектировались". В мучениях провела Ольга дня два. Пока наконец из нее не вышло нечто, по свидетельству очевидцев, похожее на чайный гриб. После этого женщина сутки проспала и вновь прежнюю силу почувствовала...
А "гриб" обязательно подлежит сожжению со словами: "Как береза гнется, скрипит да верещит, так и ты скрипи да верещи". После этих слов, проговоренных в печную трубу, напустившая порчу обязательно придет в дом: "Дуня-архирейка (это прозвище) как-то наложила порчу на Настю, и ей дали отворот. Так она ить пришла, да в ворота колотила, да потом в окно. Легла в огороде и катается, и "кричит" - плохо ей. А не уследишь, пустишь в дом - "подновит" икоту-те, воротит..."
Проявление
Выделено три формы заболевания. Названия форм в своей основе взяты из терминологии, бытующей среди местного населения: «немая», «ревущая» и «говорящая» икота.
Для немой формы икоты характерны следующие симптомы: у больных внезапно после какого-либо психогенного воздействия, а иногда и без видимой причины появляется неукротимая зевота, слезотечение, побледнение или покраснение кожных покровов, озноб или жар, происходит учащение пульса, тремор рук и век, усиливается сердцебиение, повышается давление. Больные издают глубокие, отрывистые звуки, которые сопровождаются громким иканием («икота фыйкает, хлыкчет»). Данную форму болезни они называют «немочища». Эмоциональное состояние больных во время приступов разнообразное: раздражительность, злобность, суетливость, плаксивость, тревога, подавленность. Больные стремятся к уединению, появляется потребность лежать. Сознание во время приступа всегда сохранено, больные ориентируются в окружающей обстановке, собственной личности, они правильно отвечают на поставленные вопросы в периоды между иканиями и продолжают начатую до приступа беседу, работу. Приступы чаще возникают в общественных местах, но бывают и наедине, прекратить их по собственному желанию больные не могут.
Ревущая форма икоты имеет следующие клинические проявления: чаще после каких-либо неприятностей, а иногда и без причины у больных внезапно появляется зевота, слезотечение, частое дыхание, покраснение или побледнение кожных покровов, учащение сердцебиений, пульса, повышение кровяного давления. Непроизвольно сокращаются мышцы гортани и диафрагмы, голос больных совершенно меняется, они издают воющие, протяжные звуки, которые народ называет как «лаять по-собачьи, петь по-птичьему, кричать петухом» и т.д. Все это сопровождается неистовым иканием с плачем или хохотом. Во время приступов больные жалуются на сильную слабость, прекращают начатую работу и ложатся в постель. Другие же больные физически легко переносят эти приступы и продолжают начатую работу, беседу. Сознание, как и при немой форме, всегда сохранено. В это время, как правило, появляется повышенная раздражительность, угнетенное настроение, беспричинная тоска, тревога. Больные стремятся уединиться, чтобы не обращать на себя внимание окружающих. Некоторые больные по характеру издаваемых звуков заявляют о том, что у них икота в виде собаки, птицы, мыши находится в организме и приступами выражает свое недовольство или удовольствие.
Следующая клиническая форме икоты - говорящая. Сильное протяжное икание сопровождается выкрикиванием отдельных слов, фраз, часто нечленораздельных. Больные выкрикивают имена тех людей, которые, якобы, их испортили. Во время приступов они выбалтывают сведения, о которых бы никогда никому не рассказали в обычном состоянии. Иногда приступы «говорухи» проявляются выкрикиванием нецензурных слов. Вокруг больной с приступом «говорухи» всегда собираются другие женщины, страдающие икотой и, настойчиво повторяя вопрос много раз, просят, чтобы было произнесено имя той женщины, которая «садит» икоту. И больные выкрикивают имена. Если имя произнесено, окружающие также настойчиво внушают, чтобы больная расправилась с ней. Больные могут автоматически подчиняться и против своего желания учинять расправу. Также автоматически, «помимо своей воли», набрасываются на окружающих или сокрушают все, что попадет под руку. Во время самого приступа больные на вопросы не отвечают, сознание не изменено, сужено: они помнят разговоры окружающих, автоматически выполняют различные просьбы врача, но помимо своей воли могут выполнять желания, приказы посторонних людей, о чем после приступа сожалеют (набрасываются драться, громят окружающие предметы, раздеваются, уходят куда-либо). Приступы во времени разнообразны: от нескольких минут до нескольких часов и редко дней с небольшими перерывами. После приступа у многих на несколько дней сохраняются слабость, разбитость, пониженное настроение, тоска, тревога. Многие больные ярятся своих приступов говорящей икоты, так как они понимают, что произносят имена невинных людей, подруг, родственников, а местные жители всегда начинают мстить этому человеку, его семье. Нередко это приводило к дракам, попыткам убийства, судебным процессам.
Чаще встречается «ревущая форма икоты (63,7%), затем идет «немая» (24,7%) и «говорящая» (11,6%). Все эти формы можно рассматривать и как этапы течения единого заболевания, так как заболевание чаще начинается с «немой» формы, последовательно может сменяться «ревущей» и «говорящей» икотой.
Среди больных, особенно старшей возрастной группы, бытует испокон веков сложившееся представление (интерпретация), что икота - существо материальное, она может попадать в организм человека через уши, глаза, нос, кожные покровы. В организме человека она принимает вид волосинки, мухи, таракана, червяка, комка, иных живых существ. Она хозяйничает в организме: «Икота, где живет, бьется как сердце, если в позвоночнике не могу согнуться; переходит под ложечку или к горлу подкатывает, тогда зажимает так, что дышать трудно, или по рукам и ногам передвигается, вижу, будто мыши дергаются. Говорят, что нервы, а я не верю». С влиянием икоты больные связывает свои определенные прихоти, болезненные ощущения в теле и т.д. Икоту, якобы, можно получить при непосредственном контакте с «икотницей», через какие-либо предметы, животных.
Упоминания в литературе
«Есть на Севере, а точнее сказать, на Пинеге и на Мезени, такая женская болезнь - икота, которая, правда, сейчас немного поутихла, а еще совсем недавно редкую работную бабу не трепала. Найдет, накатит на бедную - и мутит, и ломает, и душит, и крик и рев на все голоса - по-собачьи, по-кошачьи, и даже самая непотребная матерщина иной раз срывается с губ» - Фёдор Абрамов, 1978 г. «Из колена Авакумова»
«Теперь пошла нажива у Якуньки. Чуть где задичают, икотой заговорят, сейчас по него летят. У Якуни пальтов накуплено боле двадцати, сапогов хромовых, катанцей, самоваров, хомутов, отюгов быват пятнадцать» - Борис Шергин «Варвара Ивановна»
Ссылки
Wikimedia Foundation. 2010.
