Инцидент Головнина

Инцидент Головнина — российско-японский конфликт 1811—1813 гг., поставивший еще не установившиеся российско-японские отношения на грань войны.

Был вызван пленением капитана российского императорского шлюпа «Диана», проводившего гидрографическое описание Курильских островов, Василия Михайловича Головнина, двух его офицеров и четырёх матросов. Российские моряки были вероломно захвачены в плен на острове Кунашир, перевезены на остров Хоккайдо и содержались в тюрьме близ города Мацумаэ в течение двух лет.

Мирное разрешение этого военного конфликта, стало возможным благодаря дружеским, доверительным отношениям русского морского офицера Петра Ивановича Рикорда, организовавшего и возглавившего три спасательные экспедиции к берегам Японии и видного японского бизнесмена и общественного деятеля Такадая Кахэя, который пробыв в России около года, по возвращении на родину убедил своё правительство в том, что русским можно верить. Их согласованные и разумные действия позволили добиться беспрецедентных результатов: российские моряки были освобождены из японского плена (до этого никто в истории из японского плена не возвращался), и были созданы условия для дальнейшего развития межгосударственных отношений.

Предыстория конфликта

В 1639 году «указом о закрытой стране», изданным сёгуном Токугава Иэмицу, в Японии была введена политика строгой самоизоляции страны от всего внешнего мира («политика Сакоку»), которая просуществовала до середины 19-го века. Россия за эти два века предпринимала несколько попыток наладить торговые и дипломатические отношения с Японией.

Первая попытка была сделана в 1792 г. Это была миссия Адама Лаксмана, снаряженная иркутским генерал-губернатором И.Пилем в соответствии с именным указом Екатерины II «Об установлении торговых сношений с Япониею». Лаксман на судне «Екатерина» возвратил на родину японских моряков, стихией занесенных в Россию Дайкокуя Кодаю, Исокити и Коити. (история скитаний японцев хорошо известна по книге Иноуэ Ясуси «Сны о России» и одноимённому российско-японскому фильму). Японцы приняли посольство Лаксмана без враждебности, но сообщили, что по японским законам переговоры могут вестись только в Нагасаки и дали ему разрешение на заход одного русского судна в Нагасаки для продолжения переговоров. Однако этой возможностью не суждено было воспользоваться. «Вероятно, — указывал в своих Записках В. М. Головнин, — беспокойства, произведенные в Европе Французской революцией, были тому причиной».

Вторая попытка установления дипломатических отношении была сделана в самом начале царствования Александра I. Она связана с имением Николая Петровича Резанова, камергера его величества, являвшегося к тому же зятем и наследником основателя Российско-американской компании Григория Шелехова. Резанов был назначен первым российским посланником в Японию и руководителем первой русской кругосветной экспедиции на кораблях «Надежда» (под командованием И. Ф. Крузенштерна) и «Нева» (под командованием Ю. Ф. Лисянского). В конце сентября 1804 г. посольство прибыло в Нагасаки. Но японцы не приняли привезенные дары и послание Александра I японскому императору, а, продержав русское посольство почти полгода, в конце концов передали Резанову письмо правительства с отказом от каких-либо отношений с Россией. А в письме от имени губернатора Нагасаки прямо говорилось: «Дров, воды и провизии велено мною вам дать. При японских берегах на якоре не оставайтесь, а отправляйтесь скорее от берегов наших». Рязанов покинул Японию, крайне раздраженный неудачей своей миссии. Японцам он заявил: «Чтобы Японская империя далее северной оконечности острова Матсмая отнюдь владений своих не простирала, поелику все земли и воды к северу принадлежат моему государю».^[1]

«Потерпевши полное фиаско, Резанов захотел мстить японцам. Он приказал морскому офицеру Хвостову попугать сахалинских японцев, и приказ этот был отдан не совсем в обычном порядке, как-то криво: в запечатанном конверте, с непременным условием вскрыть и прочитать лишь по прибытии на место». ^[2]

Лейтенант Хвостов, желая получить устные разъяснения этому не совсем обычному даже по тем временам приказу, пытался лично встретиться с Резановым, но тот поспешно отправился через Сибирь в Петербург, по дороге заболел и умер в Красноярске. Известный своей энергией, предприимчивостью и знанием морского дела, Хвостов в 1806 г., на фрегате «Юнона» подошел к Сахалину и в губе Анива сжёг японские хлебные магазины «в отмщение Японской империи за отказ, сделанный русскому посольству», и для большей убедительности поставил столб с русским флагом. В следующем году, командуя тем же судном, и в сопровождении тендера «Авось» под начальством мичмана Давыдова, плавал к Итурупу, где обнаружил японцев и сжёг два японских селения Найбо и Сяна с их магазинами, а затем, отобрав у японцев у острова Матсмая грузовые суда, вернулся в Охотск, но тут был арестован вместе с Давыдовым и отправлен в Петербург, где находился под следствием Адмиралтейств-коллегии, постановившей передать его и Давыдова военному суду за самовольные действия.

Но отношение японцев к русским было надолго испорчено. Они ждали, что вот-вот может появиться российская военная эскадра и начнет войну против Японии.

Хронология развития конфликта

Неоконченная гидрографическая экспедиция Головнина

Пленение капитана Головнина и его товарищей 11 июля 1811 г.

11 июля 1811 г. японским гарнизоном Кунашира (начальник крепости Насасэ Саэмон) был захвачен в плен русский мореплаватель В. М. Головнин. С ним находились мичман Федор Федорович Мур, штурман 9-го класса Андрей Ильич Хлебников, матросы первой статьи Дмитрий Симонов, Спиридон Макаров, Михаил Шкаев и Григорий Васильев и курилец Алексей, взятый в качестве переводчика.

Вскоре пленников перевели в город Хакодате на острове Матсмай (Хоккайдо) и заключили в тюрьму. После пятидесятидневного пребывания в Хакодате русских перевели в конце сентября в город Матсмай (Мацумаэ), находящийся в нескольких днях перехода восточнее Хакодате. Здесь их также заключили в тюрьму.

Первая спасательная экспедиция Рикорда 1812 г.

Кульминация конфликта 5 сентября 1812 г.

5 сентября Леонзаймо сообщил ужасную весть в следующих словах: «Капитан Головнин и все прочие убиты».

Рикорд был настроен решительно: «Я, не имея от начальства никакого предписания, как поступить в таком критическом случае, признавал законным произвести над злодеями возможное по силам нашим; и, как мне казалось, справедливое мщение, был твердо уверен, что наше Правительство не оставит без внимания такого со стороны японцев злодейского поступка».

По сути дела в этот момент отношения между странами были поставлены на грань войны.

Ситуация коренным образом отличалась от прошлогодней.

• Во-первых, в прошлом году «Диана» была одна, с неполным экипажем, что не позволяло одновременно промерить глубины для близкого подхода к берегу с целью эффективных действий артиллерии, высадиться на берег и, оставив некоторое охранение у шлюпок, произвести штурм крепости, и, в то же время, защитить судно от захвата, в случае, если такая попытка последует. В этот раз было уже взаимодействие двух военных кораблей, экипаж «Дианы» был увеличен на 11 человек, а на борту брига «Зотик» кроме экипажа был морской десант.
• Во-вторых, в прошлом году ситуация осложнялась тем, что правительство не знало, что случилось с «Дианой» и где её искать в случае невозвращения. В этот раз это была специальная экспедиция с определёнными целями и известным маршрутом. И была уверенность, что «… правительство не оставит без внимания …».
• В-третьих, в прошлом году русские моряки опасались своими действиями нанести вред своим товарищам, попавшим в плен к народу, о котором было распространено мнение как об очень коварном, жестоком и мстительном. Сейчас же повредить своим товарищам было уже невозможно, но отомстить за них необходимо, и, кроме того, желание «примерно наказать японцев за надругательством над русским императорским флагом» было открыто и решительно высказано в дипломатических, военных и гражданских кругах.

Если бы военные действия в тот момент начались, то по своим последствиям они многократно превзошли бы эффект операции Хвостова и Давыдова, перед которыми стояла цель только «попугать японцев», а в данном случае цель была другая — отомстить и примерно наказать.

Решение было принято, его исполнение было только отложено и связано с ответственностью Рикорда за последствия: «Мне надлежало только иметь вернейшее доказательство, нежели одни слова Леонзаймы… Для сего я послал опять Леонзайму на берег, чтоб он попросил у японского начальника письменное на то подтверждение. При сем Леонзайме и оставшимся 4 японским матросам обещано было совершенное освобождение, когда мы решимся действовать неприятельски. Между тем приказал я на обоих судах быть в совершенной готовности к нападению на японское селение».

Задержание «Кандзэ-Мару» с Такадая Кахэем 8 сентября 1812 г.

8 сентября русские моряки задержали японское судно «Кандзэ-Мару» («Кансэ-Мару») с Такадая Кахэем (другое произношение: Такатай Кахе-и) на борту, который уверенно заявил: «Капитан Мур и 5 человек русских находятся в городе Матсмае». Своими описаниями внешности Мура и других подробностей он доказал, что знает обстоятельства этого дела. Это в корне меняло ситуацию: военные действия были окончены, так и не начавшись. Нужно было искать новые подходы к задаче освобождения русских моряков. При этом судьба Головнина была всё ещё неизвестна.

Когда Рикорд объявил Кахэю, что тот поедет в Россию, японец спокойно ответил: «Хорошо, я готов!» П. И. Рикорд обещал ему, что в будущем году его вернут в свое отечество. Затем Рикорд предложил ему написать письмо японскому начальнику, письмо его жене, отобрать четырёх японских матросов, которые будут сопровождать его.

11 сентября оба судна шлюп «Диана» и бриг «Зотик» снялись с якоря и взяли курс на Камчатку.

Зимовка в Петропавловске-Камчатском

Вторая спасательная экспедиция Рикорда 1813 г.

Третья спасательная экспедиция Рикорда

Логика разрешения инцидента

Изложение существа Инцидента Головнина в виде логической схемы: «взятие в плен — ответный захват заложников — обмен пленными», — присущей некоторым Западно-Европейским военным конфликтам средних веков и нового времени, не является правомерным.

В данном случае, японцы, действительно, захватили русских моряков в плен в ответ на разбойные действия Хвостова и Давыдова. Захватили вероломно, заманив в крепость и нарушая все дипломатические законы. Но никакие встречные захваты — никакого уровня, и ни в каком количестве — не заставили бы их произвести обмен пленными. По их законам пленник, если он благородный, должен был сделать себе харакири, а если он не сделал этого, то он не достоин ни освобождения, ни возвращения. Если же пленник не являлся благородным, то и вообще нет предмета для рассмотрения.

Европейцы в то время не имели достаточного знакомства с японским мировоззрением и в своих попытках общения, и в частности, ведения переговоров с японцами, попадали в тупик, но Рикорду посчастливилось угадать, что Такадая Кахэя нужно не брать в плен, а следует сделать ему такое предложение, от которого невозможно отказаться. Таким образом, Кахэй поехал в Россию добровольно и вернулся из неё менее чем через год, то есть не нарушил строгие законы закрытой страны (принципы сакоку). При таких условиях к его мнению могли прислушаться, тем более, что годовой оборот его торгового дома был соизмерим с бюджетом всей Японии. А для того, чтобы это мнение было благожелательным, Рикорд, использовал всё свои знания, образованность и личное обаяние, чтобы за зиму превратить его из врага и противника в друга и сподвижника. На следующий год Рикорд отвез его в свое отечество (здесь опять не надо применять термины отпустил, освободил и т. п.), и Кахэй сделал всё от него зависящее, чтобы склонить правительство создать первый прецедент нарушения многовековых законов страны.

Значение «Инцидента Головнина» для русско-японских отношений в XIX веке

«Таким образом совершенно предприятие, которое останется незабвенным в летописях российского флота, богатых уже подвигами великодушия и храбрости. Г. Рикорд, движимый пламенной любовью к отечеству, и чувством истинной дружбы к почтенному своему сослуживцу и начальнику, совершил, при покровительстве и содействии просвещенного начальства, такое дело, которое доныне почиталось невозможным— побудил японцев нарушить коренные законы государства своего освобождением русских, которым надлежало бы всю жизнь свою провести в ужасном заключении. Сего недовольно. Он внушил японцам истинное понятие о силе, величия, благородстве мыслей и великодушии Российского Монарха и народа, и приступил к заключению с ними связи, которая, должно надеяться, при дальнейших стараниях Правительства тамошних стран, со временем будет утверждена, и принесет обоим государствам, России и Японии, несметные блага, приобретаемые, торговлей и мирными сношениями смежных народов» ^[3]

Современное значение «Инцидента Головнина»

В память о курильской эпопее выпущена заключительная медаль серии «300 лет Российскому флоту». На лицевой стороне медали — портреты адмиралов В. М. Головнина и П. И. Рикорда, на обороте изображен шлюп «Диана» на фоне Курил. Медаль выполнена петербургским художником Георгием Постниковым и изготовлена на Санкт-Петербургском Монетном дворе из мельхиора. ^[4]

Интересные факты

• Такадая Кахэй доверительно рассказал Рикорду следующий факт. Во время кульминационной фазы конфликта в начале сентября 1812 г. японский гарнизон предвидел штурм крепости русскими моряками. Помня, с какой быстротой в прошлом году корабельная артиллерия расправилась с береговой батареей и укреплениями, и понимая, что русские моряки будут решительно мстить за своих товарищей, японцы не сомневались в неизбежном поражении, несмотря на своё численное превосходство. Но, вспомнив также, сколь падки к водке были люди Хвостова на завоёванной территории, они приготовили на видном месте большое количество водки, отравленной сильным ядом. Победа русских будет кратковременной — был уверен начальник гарнизона.
• Рикорд поселил Кахэя в своей каюте, в Петропавловске-Камчатском они жили в одних покоях, и обратный путь на Кунашир проделали вместе. Всё это время они общались, учились понимать друг друга, преодолевая принципиальные различия в мировоззрениях, законах, обычаях и правилах. На каком языке они общались в то время, когда не было ни одного японско-русского словаря и самоучителя? Рикорд писал, что они выработали для общения свой специальный язык, и при этом достигли таких успехов, что могли обсуждать на нем понятия весьма абстрактные и отвлеченные. Представляется, что такое заявление следует отнести скорее к дипломатическим акцентам Рикорда, который владел 7-ю иностранными языками, и, сильно мотивированный задачей освобождения своего лучшего друга — В. М. Головнина, вероятно, взял на себя большую часть пути взаимного сближения.
• Переговоры по освобождению русских моряков в самой своей последней фазе зашли в тупик. Уже договорились об условиях, уже все нужные документы подготовлены, осталось только провести торжественную процедуру, но тут возникло, казалось бы, непреодолимое противоречие. Японцы не могли допустить, чтобы иностранцы вошли в сапогах во внутренние покои и, тем более, в аудиенц-залу, где важные чиновники будут сидеть на коленях на полу. По предложенной ими процедуре требовалось снимать сапоги при входе и оставаться в чулках. А Рикорд не хотел, чтобы представители Российской империи выглядели в комичном виде: в парадных мундирах, в шляпе, при сабле и без сапог! Японцы настаивали на соблюдении своих традиций, а Рикорд понимал, что эта уступка поднимет русских на смех в глазах всей Европы. Такадая Кахэй был в отчаянии — два года усилий по достижению договоренности, и всё может рухнуть из-за такого противоречия в традициях, несовпадения в понятиях этикета! Тогда Рикорд нашел компромиссное решение. Он приказал матросам привезти со шлюпа на берег кресло и сменные сапоги. Все это он велел оставить в прихожей (никакой мебели в японских домах не было и, если не привезти свое кресло, то русские послы должны были бы, переобуваясь, скакать на одной ножке). Далее русская делегация должна была идти по улице в одних сапогах, нарочито грубых, а в прихожей переобуться в другие сапоги, которые были названы «кожаными чулками». Японские власти высоко оценили этот компромисс: с одной стороны настойчивость в соблюдении своих законов чести, с другой стороны — уступчивость и уважение национальных традиций. А добрый Такадая Кахэй был просто в восторге от такого решения.
• При изложении хроники этих событий обычно остаётся за пределами рассмотрения, что все эти передвижения происходили в малоизученной акватории и в условиях невозможности ждать благоприятную погоду. В этом аспекте интересным фактом является то, что за это время трижды «Диана» была на грани гибели. 28 июня 1812 г. она чудом избежала столкновение в районе о. Ионы с одиноким камнем, не нанесенным на карту. 12 сентября выдержала «ужасную бурю» между островами Кунаширом и Шикотаном, а с 22 сентября по 3 октября выдержала жестокий шторм, продолжавшийся 10 дней у самых берегов Камчатки.
• В результате всех этих непрерывных плаваний «Диана» пришла в такую ветхость, что после освобождения русских пленников Рикорд хотел зазимовать в порту Хакодате, чтобы избежать рискованного плавания по осеннему штормовому морю. Но Головнину, после заключения, продолжавшегося 2 года 2 месяца и 26 дней, не хотелось оставаться здесь ни одного дня, и ему удалось уговорить своего друга рискнуть.

«По выходе из Гако-Даде настиг „Диану“ у японских берегов ужасный ураган, продолжавшийся б часов. Состояние шлюпа было самое гибельное. Ночь была мрачная с проливным дождем; вода, течью умножившаяся, в шлюпе до 40 дюймов, при беспрерывном выкачивании, оставалась в одной степени. Ежеминутно ожидали погибели… Наконец буря утихла, поднялся благоприятный ветер, и шлюп 3-го ноября 1813 года прибыл благополучно в Петропавловскую гавань» — писал Рикорд в своих «Записках…»

Это было последнее плавание заслуженного корабля. В Петропавловске-Камчатском «Диана» продолжила свою службу, но только в роли плавучего склада.

Примечания

1. ↑ Барышев Э. А. Современные японские историки об освоении Южно-Курильских островов (начало XVII — начало XIX века)
2. ↑ А.Чехов. Остров Сахалин
3. ↑ Освобождение капитана Головнина из Японского плена // Сын отечества, Часть 25. № 40. 1815
4. ↑ В память о курильской эпопее // Санкт-Петербургские Ведомости No 60(2450), 4 апреля 2001

Ссылки

1. Барышев Э. А. Современные японские историки об освоении Южно-Курильских островов (начало XVII — начало XIX века)
2. Ирина Кожевникова. Знаменательная встреча Василия Головнина и Такадая Кахэй: Давняя страница русско-японских отношений.
3. «ЮНОНА» И «АВОСЬ», «ДИАНА» И «КАНСЭ-МАРУ»

Первоисточники

• Головнин В. М. Записки флота капитана Головина о приключениях его в плену у японцев. — М.: Захаров, 2004. — 464 с. — (Серия «Биографии и мемуары») на сайте «Российский мемуарий».
• Рикорд П. И. Записки флота капитана Рикорда о плавании его к Японским берегам в 1812 и 1813 годах и о сношениях с японцами. СПб., 1816 (2-е изд.: СПб., 1851; 3-е изд.: СПб., 1875).

Литература

• Мельницкий В. П. Адмирал Пётр Иванович Рикорд и его современники. СПб., 1856.
• Рикорд Л. И. Адмирал Пётр Иванович Рикорд. СПб., 1875.
• Фраерман Р. Плавания В. М. Головнина. — М.: Географгиз, 1948. — 118 с.: портр.
• Фраерман Р. Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца. — М.: Мол. гвардия, 1950. — 499 с.: ил.
• Муратов М. Капитан Головнин. — М.; Л.: Детгиз, 1949. — 287 с.: И, п.
• Давыдов Ю. В. Головнин. — М.: Мол. гвардия, 1968. — 206 с.: ил., портр., карт.
• Фирсов И. И. Головнин: Дважды плененный: Исторический роман. — М.: АСТ, 2002 г. — 464с.:ил.

• Сиба Рётаро (яп. 菜の花の沖 на но хана но ок^?, дословно: «Море цветов сурепки» или более романтично: «Открытое море перед рапсовым полем»). В Японии очень популярен. По нему осуществлены многие театральные постановки и снята одноимённая телеэпопея. На русский язык не переведён.