Лирическое «Я»

Лирическое «Я» — понятие, первоначально введённое в литературоведение Маргарете Зусман в начале XX века с опорой на философские идеи Ф. Ницше. Лирическое «я» понималось «не как персональное, а как „дионисийское“, преступающее границы „субъективности“, и в вечном возвращении живущее я, обретающее в поэте своё обиталище: лирическое „я“ является формой, которою поэт создает из данного ему „я“» ^[1]. Таким образом, лирическое «я» — это некий повествователь, существующий исключительно в лирике и, с одной стороны, соотносимый с автором, имеющим именно его в качестве основания, с другой стороны, сколь угодно далеко отходящий от него в рамках лирического стихотворения. По мнению некоторых исследователей, лирическое «я» следует отличать от лирического героя: лирическое «я» — это «субъект-в-себе», то есть способ видения мира, специальный «оптический прибор», некая призма, которой пользуется автор лирического стихотворения. Но при этом она «не существует в качестве самостоятельной темы» ^[2], то есть не становится описывающим лирическим героем, который является «субъектом для себя».

Источники

1. ↑ Susman M. Das Wesen deer modernen Lyrik. — Stuttgart, 1910. — S. 16. Цит. по: Теория литературы: Учебное пособие для студентов филологических факультетов высших учебных заведений: В 2 т. / Под. ред. Н. Д. Тамарченко. — Т. 1: Н. Д. Тамарченко, В. И. Тюпа, С. Н. Бройтман. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. — М.: издательский центр «Академия», 2004. — с. 339.
2. ↑ Гинзбург Л. Я. О лирике. — М.-Л.: Советский писатель, 1964. — С. 165.