Довлатов Сергей Донатович

Довла́тов Сергей Донатович

(1941—1990), русский писатель. С 1978 жил в США. В новеллах (циклы «Компромисс», 1981, «Чемодан», 1986), повестях («Зона», 1982; «Иностранка», 1986; «Филиал», 1989) — автобиографические «картинки», в юмористическом и ироническом ракурсе отражающие советскую действительность, рефлексы советской ментальности в русских эмигрантских общинах.

* * *

ДОВЛАТОВ Сергей Донатович

ДОВЛА́ТОВ Сергей Донатович (3 сентября 1941, Уфа — 24 августа 1990, Нью-Йорк), русский писатель.
Биографическая канва
Родился в семье эвакуированных во время войны из Ленинграда театральных работников. С 1944 и до эмиграции в 1978 жил в Ленинграде, с перерывом на армейскую службу (1962—1965) и журналистскую работу в Таллине (1972—1975). В 1959—1962 гг. учился на финском отделении филологического факультета Ленинградского университета, после армии — там же на факультете журналистики, но не закончил его. Работал в малотиражных газетах, а также сторожем, камнерезом, экскурсоводом в Пушкинском заповеднике (см. ПУШКИНСКИЕ ГОРЫ). В 1978, эмигрировав в США, поселился с семьей в Нью-Йорке, был одним из создателей и главным редактором русскоязычной газеты «Новый американец» (1980—1983), много работал на радио «Свобода».
Литературное окружение
Прозу всерьез стал писать после демобилизации. В это время у него начали складываться циклы новелл, позднее вошедших в книгу «Зона». До эмиграции была написана также единственная его крупная вещь, роман «Один на ринге». Он остался в рукописи (опубликована последняя часть «Невидимая книга»). Сознательно выработанный в эмиграции жанр прозаика — книга, прочитываемая «за вечер».
Как прозаик в 1960-е гг. тяготел к ленинградской литературной группе «Горожане» (Б. Вахтин (см. ВАХТИН Борис Борисович), В. Губин, И. Ефимов, В. Марамзин (см. МАРАМЗИН Владимир Рафаилович)). Но больше всего его впечатляла позиция И. Бродского (см. БРОДСКИЙ Иосиф Александрович), воспринявшего в ту пору вместе со своим литературным поколением, как он сам выразился в эссе о Довлатове «...идею индивидуализма и принцип автономности человеческого существования более всерьез, чем это было сделано кем-либо и где-либо». (Бродский И. О Сереже Довлатове // «Звезда». 1992. № 2. с. 6).
Свою литературную генеалогию Довлатов вел от А. Чехова (см. ЧЕХОВ Антон Павлович), М. Зощенко (см. ЗОЩЕНКО Михаил Михайлович) и американских прозаиков 20 в. (Шервуд Андерсон (см. АНДЕРСОН Шервуд), Эрнест Хемингуэй (см. ХЕМИНГУЭЙ Эрнест), затем Уильям Фолкнер (см. ФОЛКНЕР Уильям) и Джером Сэлинджер (см. СЭЛИНДЖЕР Джером Дэвид)). В постоянном поле зрения находились также книги Д. Джойса, (см. ДЖОЙС Джеймс) Л. Добычина (см. ДОБЫЧИН Леонид Иванович), «Театральный роман» М. Булгакова (см. БУЛГАКОВ Михаил Афанасьевич). Как потрясение, но не предмет подражания, всегда воспринимался Ф. Достоевский. (см. ДОСТОЕВСКИЙ Федор Михайлович)
Театр одного рассказчика
Литературный метод Довлатова можно определить как «театрализованный реализм». Отношения между людьми в его прозе в равной степени горестны и смешны. В жизни подобное равновесие наблюдать трудно. Поэтому при всех приметах «бытового реализма» проза Довлатова — никак не сколок и не слепок с бытия: правду вымысла писатель ценит выше правды факта. Создал в литературе театр одного рассказчика. При этом — существенная и оригинальная черта — точка зрения и обозрения этого автора-режиссера не выше уровня самой сцены. Заниженная самооценка рассказчика, так же как его открытость диалогу, придают прозе Довлатова глубоко демократический тон. Интересовало его в первую очередь разнообразие самых простых ситуаций и самых простых людей. Характерно в этом отношении его представление о гении: «бессмертный вариант простого человека». Внешне старомодная, в рамках «бытового реализма» довлатовская проза утверждает, что самосознание и артистизм в природе маленьких вещей.
Герои Довлатова — его современники, и они найдут общий язык, независимо от того, живут ли они в Америке или в России. И в то же время, при всей общительности, они страшно одиноки. Довлатовский герой-рассказчик одинок так, как были одиноки герои прозы «потерянного поколения». Их тема частного товарищества, демонстрирующего отчужденность от мира, была и довлатовской неявной темой. Тотальное, но несколько романтическое одиночество будоражило довлатовское сердце до конца дней.
Проза Довлатова переведена на основные европейские и японский языки. Особенно доброжелательно писала о ней англоязычная критика, в которой отрицательные отзывы практически отсутствуют.