НЕПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ

НЕПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ

    НЕПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ — нравственное требование, непосредственно выраженное в Христовой заповеди “Не противься злому” (Мф. 5:39) и сформировавшееся в процессе перехода от талиона к золотому правилу нравственности. В Нагорной проповеди оно и сформулировано в прямой оппозиции талиону; в ней заповедуются непротивление злу в собственном смысле слова, безграничная щедрость и великодушие (Мф. 5:40—41); ею опосредованы заповеди любви, прощения, любви к врагам и др. Как таковая заповедь непротивления злу содержательно сочетается с провозглашаемым блаженством изгоняемых за правду и поносимых за веру (Мф. 5:10—11). Утверждаемая в Евангелии заповедь непротивления злу представляет собой один из вариантов этого требования (или принципа), различные версии которого отражают указанное нормативное движение в нравственном развитии человечества.

    В иудейскую традицию идея непротивления злу входит в период после вавилонского пленения в виде требования благоволения врагам (Пр. 24:19, 21). Однако доброе отношение к врагу мыслится лишь как средство поборения его: благородством и добрыми поступками враг унижается; возмездие же остается в руках Бога, и оно оказывается тем более неотвратимым, чем последовательнее человек сам от него воздерживается. У злодея нет будущности (Пр. 25:20), благоволя врагу, человек усугубляет его вину и заслуживает вознаграждения Господа: “Ибо делая сие, ты собираешь горящие угли на голову его, и Господь воздаст тебе” (Пр. 25:22). Даже если принять комментарий Феофана Затворника к аналогичному тексту апостола Павла (Рим. 12:20), показывающий, что т. о. указывается не на косвенное вреждение — посредством Бога,— а на раскаяние, вызываемое у злодея добрым отношением, и тем самьм добром воспитывается добро,— используемая метафора (“горящие угли на голову его”) вполне соответствует духу талиона с его мотивами угрозы, возмездия и безусловной враждебности к врагу. Этот же стандарт отношения предполатается и у ветхозаветного Бога: “С милостивыми Ты поступаешь милостиво..., а с лукавым — по лукавству его; ибо Ты людей угнетенных спасаешь, а очи надменные — унижаешь” (Пс. 17:26-28).

    Близкую точку зрения проводит платоновский Сократ: не следует, вопреки мнению большинства, отвечать несправедливостью на несправедливость, поскольку несправедливость никогда недопустима (Критон 49Ьс), но не следует потому, чтоза несправедливость строже всего спросят в Аиде; иными словами, мотив деяния оказывается себялюбивым. Что же касается отношения к врагам, то, по Сократу, всеми силами стремясь искупить собственное преступление или преступление близких, следует, наоборот, утаивать преступления врагов, дабы сполна воздалось им после смерти (Горгий 48 la, 525a). Ни о каком благоволении как таковом к врагу не идет речи, но подспудно задается стандарт таких отношений, которые практически утверждают принцип личного и непосредственного непротивления злу.

    На основе этого формируется убеждение в необходимости бескорыстного непротивления злодействуя справедливости к врагу Уже в шумерских текстах встречается утверждение о необходимости благоволения к злодею, при этом доброе отношение к человеку, совершающему злодеяние, рассматривается как средство приобщения злодея к добру. Точно такой же смысл добродеяния недобрым указывается в даосизме: добрым отношением к злодею воспитывается добродетель (“Дао де цзин”, 49). Позиция Конфуция в этом плане была другой: на вопрос “Правильно ли отвечать добром на зло?” он указывал, что добром отвечают на добро,— на зло же отвечают справедливостью (“Лунь Юй”, 14,34); такой ответ мог предполагать непротивление злу, но не непременно. В римском стоицизме, в частности у Сенеки, высказывается идея, вполне созвучная золотому правилу: инициативным отношением к другому задается стандарт человеческих отношений вообще.

    В целом аналогичны и наставления апостола Павла (Рим. 12:17—18). Хотя у него и прорывается ветхозаветное понимание (“дайте место гневу Божию...”, благоволя врагу, “ты соберешь ему на голову горящие уголья” — Рим. 12:19,20), главным оказывается другое: “Не будь побежден злом, но побеждай зло добром” (Рим. 12:21; ср. 1 Фее. 5:15). В последующей богословской и философской мысли в этом русле неоднократно высказывались аргументы относительно того, что ответным злом умножается зло, а ненависть увеличивается взаимной ненавистью.

    Заповедь непротивления злу может быть существенно уточнена дополнением в той формулировке, которая встречается у Павла: “Не противьтесь злу силой”. Речь не идет о том, чтобы попустительствовать злу, не противясь ему; противиться следует не с помощью силы (т. е. ответного зла), а с помощью добра и любви. Л. Н. Толстой настолько был уверен в очевидности именно такой трактовки заповеди непротивления злу, что'приписывал ее евангельскому Христу (см. Толстовство).

    М. Вебер в очерке “Политика как призвание и профессия” настаивал на том, что заповедь “Не противостоять злу насилием” невозможна для политика. И. А. Ильин в книге “О сопротив.тши злу силой” в полемике с Толстым утверждал приоритетность принципа безусловного противостояния злу по отношению к принципу ненасилия.

    Лит.: Ea.iyA. Учение о христианском непротивлении злу насилием. М., 1908; To.icmou Л. Н. В чем моя вера? [IV].— Полн. собр. соч. в 90 т.,

    т. 23, М., 1928—1958; Ильин И. А. О сопротивлении злу силой.— Собр. соч.в 10т.,т.5.М., 1995, с. 31-221.

    Р. Г. Апресян

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.