ВИТГЕНШТЕЙН

ВИТГЕНШТЕЙН

(Wittgenstein) Людвиг (1889-1951) — австро-англ. философ, Проф. философии в Кембриджском ун-те в 1939—1947. Филос. взгляды В. сформировались как под воздействием определенных явлений в австр. культуре нач. 20 в., так и в результате творческого освоения новых достижений в сфере логико-математического знания. В молодости В. был близок деятелям венского литературно-критического авангарда, находившегося под влиянием эстетической программы издателя жур. «Факел» К. Крауса. В центре внимания здесь была проблема разграничения ценностного и фактического в искусстве. Др. важным стимулом для В. послужили концепции Г. Фреге и Б. Рассела, под руководством которых он некоторое время работал. У первого В. воспринял и творчески переработал понятия пропозициональной функции (что позволило отказаться от устаревшего способа анализа предложений в субъектно-предикатной форме) и истинностного значения, семантическое различение смысла и значения языковых выражений. У второго — метод логического анализа языка, направленный на выявление «атомарных предложений», которым в реальности соответствуют «атомарные факты», а также отдельные элементы логицистской программы обоснования математики.
Первоначальная позиция В. сформулирована в его «Дневниках 1914—1916 годов» (Notebooks 1914—1916. Oxford, 2 ed., 1979). В них В. выражает уверенность в безграничных возможностях новой логики, в особенности логического синтаксиса. Философия, по его мнению, должна описывать практику использования логических знаков. Мировоззренческие фрагменты «Дневников» противоречиво сочетают пессимистические (в духе А. Шопенгауэра) и оптимистические мотивы в вопросе о смысле жизни. Данный текст, а также некоторые др. подготовительные материалы послужили основой для главной работы его «раннего» периода — «Логико-философского трактата» (Tractatus Logicophilosophicus). Трактат был написан в 1918, опубликован в 1921 в Германии. В 1922 вышел его англ. пер. с предисловием Рассела, принесший В. широкую известность среди англоязычных философов. Предисловие Рассела, в котором разбирались в основном логические идеи, вызвало несогласие В., считавшего самым важным ее философско-мировоззренческое содержание. В 1920—1930-е гг. логические позитивисты Венского кружка истолковывали отдельные положения трактата как предвосхищение своей антиметафизической программы и доктрины верификационизма. Книга написана в виде афоризмов, обозначенных цифрами, указывающими на степень важности того или иного афоризма. Логическая символика, применяемая в трактате, несмотря на очевидное влияние логико-математических работ Фреге и Рассела, во многом оригинальна.
Цель книги в определенном плане перекликается с целями кантовских критицизма и трансцендентализма, ориентированных на установление пределов познавательных способностей. В. ставит вопросы об условиях возможности содержательного языка, стремится установить пределы мышления, обладающего объективным смыслом и несводимого к к.-л. психологическим особенностям. При этом мышление отождествляется с языком, а философия принимает форму аналитической «критики языка». Язык в ранней концепции В. выполняет функцию обозначения «фактов», основу для чего создает его внутренняя логическая структура. В этом смысле границы языка совпадают с границами «мира». Все, что оказывается за пределами «мира фактов», называется в книге «мистическим» и невыразимым. Попытки сформулировать метафизические, а также религиозные, этические и эстетические предложения неизбежно порождают бессмыслицу. Дело в том, что лишь предложения естествознания, согласно В., сами будучи фактами, способны быть «образами» фактов, имея с ними общую «логическую форму». Последняя может быть «показана» с помощью совершенной логической символики. Невыразимость в языке «логической формы» и отсутствие смысла у логических предложений (которые суть тавтологии или выводимы из тавтологий) объясняются тем, что наличие такой формы и есть главное условие осмысленности. Невыразимы в языке и все этические, эстетические и религиозные предложения, как и предложения «метафизики», включая и метафизические взгляды самого В.; все они признаются бессмысленными. Крайний панлогизм приводит В. к мировоззренческой позиции, созвучной философии жизни. Факты в «Трактате» ограничены «мистическим», т.е. тем, что невыразимо и представляет собой интуитивное созерцание «мира» в целом. Научными, рациональными средствами в эту сверхъестественную сферу не пробиться. Отрицание реальности к.-л. каузальных связей между фактами порождает у В. пассивное отношение к миру, в котором, как он считал, ничего нельзя изменить. В отличие от конкретной науки философия, согласно В., не есть теория, стремящаяся к истине; она является аналитической деятельностью по прояснению логической структуры языка, устранению неясностей в обозначении, порождающих бессмысленные предложения. Такая позиция отчасти предвосхитила «антиметафизическую» программу Венского кружка. В «Трактате» устанавливается полное соответствие между онтологическими и семантическими понятиями: «объекты» реальности обозначаются «именами», сочетания «объектов» (факты) — сочетаниями «имен», т.е. предложениями, обладающими смыслом. Элементарные предложения, как и элементарные факты, абсолютно независимы по отношению друг к другу. Все сложные предложения трактуются как функции истинности элементарных предложений. Подобная концепция вела к аналитическому взгляду на язык и обозначаемую им реальность. Отказ в кон. 1920-х гг. от принципа независимости элементарных предложений явился одним из первых признаков трансформации всего учения В. Видение мира как организованного целого, подход к миру с «т.зр. вечности» должны, согласно В., привести к правильной этико-мировоззренческой позиции. Данная доктрина до сих пор оказывает влияние на ряд этико-религиозных учений на Западе. В рус. пер. трактат опубликован дважды: Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958; Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1. В кон. 1920-х гг. В. осуществил пересмотр своей ранней позиции, отказался от выявления априорной структуры языка. В связи с этим им подчеркивалось многообразие способов употребления слов и выражений естественного языка. Значение, согласно В., не есть объект, обозначаемый словом; оно также не может быть ментальным «образом» в нашем сознании. Только использование слов в определенном контексте (см. ЯЗЫКОВЫЕ ИГРЫ ) и в соответствии с принятыми в «лингвистическом сообществе» правилами придает им значение. Проблему значения В. тесно связывал с проблемой обучения языку; при этом он критиковал теорию остенсивных (указательных) определений, подчеркивая их ограниченную применимость. В своем главном произведении позднего периода его творчества «Философские исследования» (Philosophische Untersuchungen) В. развивает этот круг идей. Работа над данным текстом (как и над материалами о философии математики) велась с сер. 1930-х гг. вплоть до смерти философа в 1951. Книга была опубликована в 1953 одновременно с ее англ. пер. Авторское предисловие, в котором говорится о необходимости издания этой книги вместе с ранним «Логико-философским трактатом» для того, чтобы по контрасту более ярко предстали особенности нового подхода, было написано в 1945. В. отказался в этой работе от «пророческого» стиля «Трактата». Текст разделен на две неравные части, из которых первая имеет более завершенный и готовый к публикации характер, чем вторая. С т.зр. содержания в структуре первой части выделяют три основные группы фрагментов:
1) § 1 — 133 — концепция языка и значения;
2) § 134—427 — анализ эпистемологических (предложение, знание, понимание) и психологических (ощущение, боль, переживание, мышление, воображение, сознание и др.) понятий;
3) § 428—693 — анализ интенциональных аспектов этих понятий.
Текст «Исследований» начинается с критики «традиционного» понимания значения как некоторого объекта, соответствующего тому или иному слову (имени, знаку). Одновременно опровергается связанная с этой концепцией остенсивная теория обучения языку. Взамен предлагается концепция «значения как употребления», для обоснования которой используется понятие языковых игр. Любое слово имеет значение лишь в контексте употребляемого предложения. В. стремится переориентировать мышление философов с поиска общего и существенного на поиск и описание всевозможных различий. В этом смысле сам текст этого произведения есть своеобразная «тренировка» такой способности различения, осуществляемая на большом количестве примеров. При этом особое внимание придается правильной постановке вопросов. Продолжая номиналистическую традицию, отвергает наличие реальной общности языковых феноменов. Признается лишь специфическая взаимосвязь, называемая «семейным сходством». «Кристальная чистота» своей ранней логико-философской концепции признается поздним В. особенностью лишь одной из частных «языковых игр». В то же время сохраняется оценка филос. исследования как аналитической процедуры, которая, однако, уже ориентирована на естественный язык, а не на «совершенный» язык формальной логики. Философия, по замыслу автора, должна возвращать словам их привычное употребление, вызывая у нас «наглядные представления» такого употребления и способность «видеть аспекты». В. надеялся, что если подобное исследование сделает языковые связи открытыми (при этом скрытая бессмыслица станет явной), то уже нечего будет объяснять, а все филос. проблемы (трактуемые как «заболевания») исчезнут сами собой. В «Исследованиях» В. развивает также критику «ментализма», в особенности настойчиво выступает против трактовки понимания как духовного процесса. По его мнению, понимание, как и любая др. форма лингвистической или нелингвистической активности человека, правилосообразно. Но люди обычно не рефлектируют по поводу «правил», а действуют инстинктивно, «слепо». В. отмечает, что язык как средство коммуникации не может даже в «мысленном эксперименте» быть представлен как сугубо индивидуальный, приватный язык. Появление «Философских исследований» оказалось событием, на много лет вперед определившим характер и тенденции развития зап. философии, различных направлений аналитической философии прежде всего.
Одной из причин отмеченного изменения позиции В. в кон. 1920-х гг. послужило его знакомство с математическим интуиционизмом. В своих «Заметках по основаниям математики» (Remarks on the Foundations of Mathematics. Oxford, 1969) он разрабатывает своеобразный кодекс «лингвистического поведения» математиков. В основе несогласия с формалистскими и логицистскими путями обоснования математического знания лежало его убеждение в ошибочности использованных при этом «традиционных» концепций значения математических выражений. В философии математики В. развиваются некоторые идеи в духе математического конструктивизма. Он выступает против неограниченного применения закона исключенного третьего, терпимо относится к противоречиям в математических системах.
В самом позднем тексте В., впоследствии озаглавленном «О достоверности» (On Gertainty. Oxford, 1969), рассматриваются эпистемологические вопросы и проблема скептицизма. Согласно В., сами понятия «сомнение» и «достоверность» возникают лишь в определенных системах человеческой деятельности. Сомнение всегда с необходимостью предполагает нечто достоверное, а именно определенные парадигматические предложения, не нуждающиеся в обосновании.
Именно такие предложения, по его мнению, формируют наше представление о реальности.
В философии В. были поставлены и разработаны вопросы, во многом определившие характер всей новейшей англо-американской аналитической философии. Существуют также попытки сближения витгенштейнианства с феноменологией и герменевтикой, с различными видами религиозной философии. В последние годы на Западе опубликованы многие тексты В. из его обширного рукописного наследия.

Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.

ВИТГЕНШТЕЙН

        (Wittgenstein) Людвиг (26.4.1889, Вена,—29.4.1951, Кембридж), австр. философ, логик и математик. Представитель аналитической философии. С 1929 жил в Великобритании. В «Логикофилос. трактате» (1921, рус. пер. 1958) В. под влиянием Рассела выдвинул концепцию логич. анализа языка, основанную на идее т. н. логически совершенного, или идеального, языка, образцом которого он признавал язык мате-матич. логики. Логико-гносеологич. модель знания, сформулированная В., представляла собой неоправданную попытку экстраполяции на структуру знания в целом свойств частного логич. формализма — клас-сич. двузначной математич. логики. Модель В. исходила из возможности сведения всего Знания к совокупности элементарных предложений. Утверждения логики и математики рассматривались при этом как образец выражения схем формального преобразования содержат. утверждений о мире. Этой модели знания В. предпослал онтологич. обоснование в виде доктрины логического атомизма, которая представляет собой проекцию структуры знания, предписываемой логико-гно-сеологич. моделью, на структуру мира. Всё, что не вписывается в эту модель — традиц. философия, этика и т. д.,— объявляется В. лишённым познават. смысла. Философия признаётся возможной лишь как «критика языка». Идеи «Логико-филос. трактата» были восприняты логич. позитивизмом, хотя последний и отвергал логич. атомизм В. как неправомерную «метафизику». Начиная с 30-х гг. В. отказался от односторонней ориентации на логику и идеи логически совершенного языка, рассматривая его лишь как одну из возможных «языковых игр». Абсолютизация логич. моделирования языка сменяется у В. культом многообразия форм обыденного языка и их эмпирич. описания. В. резко выступал против всяких унификаций и генерализаций в подходе к языку, выдвигая концепцию значения как употребления, противопоставляя теории обобщения идею «семейных сходств». Эти взгляды В., нашедшие выражение в его посмертном труде «Филос. исследования» («Philosophische Untersuchungen», 1953), оказали большое влияние на развитие лингвистической философии. Если для доктрины логич. атомизма был характерен субъективно-идеалистич. эмпиризм, переведённый в логич. план, то в поздней своей концепции В. занимал позицию идеалистич. конвенционализма, согласно которой язык толкуется как продукт произвольного соглашения. Вместе с тем В. сохранил свою исходную установку, ставшую ведущим принципом анали-тич. философии,— о необходимости борьбы с дезориентирующим воздействием неправильного обращения с языком, которое, по его мнению, является источником всякого рода филос. псевдопроблем (среди которых и проблема объективной реальности).

        Хилл Т. И., Совр. теории познания, пер. с англ., М., 1965; Корнфорт М., Марксизм и лингвистич. философия, пер. с англ., [М., 1968]; Козлова М. С., Философия и язык, М., 1972; Совр. бурж. философия, М., 1978, гл. 2; Pitcher G., The philosophy of Wittgenstein, Englewood Cliffs (N. Y.) 1964; Griffin J., Wittgenstein's logical atomism, Oxf. 1964.

Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

ВИТГЕНШТЕЙН

(Wittgenstein)

Людвиг (род. 26 апр. 1889, Вена – ум. 29 апр. 1951, Кембридж, Англия) – австр. философ, профессор с 1939; неопозитивист, ученик и друг Б. Рассела. Учил, что познание есть отображение (не зависящих друг от друга) фактов. Суждения являются «функциями истинности» единичных высказываний о фактах, т.е. выводимых из них логическим путем. Логике присущ исключительно тавтологический характер, она ничего не утверждает о действительности, поэтому наука допустила бы ошибку, если бы стала считаться с логикой языка. То общее, что присуще бытию и мышлению, не может якобы быть высказано, на него можно только смотреть и указывать с помощью символов. Осн. произв.: «Logischphilosophische Abhandlungen», 1921 (рус. пер. «Логико-философский трактат», 1958).

Философский энциклопедический словарь. 2010.

ВИТГЕНШТЕЙН

(Wittgenstein), Людвиг (26 апр. 1889 – 29 апр. 1951) – австр. философ и логик. Род. в Вене, с 1929 жил в Англии, проф. Кембриджского ун-та (1939–47).

В первый период своей филос. эволюции (до 1934) В., исходя из логич. рассмотрения языка, начатого в работах Фреге и Рассела, подходит к любой филос. проблеме с позиций ее анализа средствами математич. логики, что в дальнейшем стало важнейшим принципом логического позитивизма. В осн. произведении этого периода – "Логико-философском трактате" ("Tractatus logico-philosophicus", 1921, рус. пер. 1958) – В. исследует условия построения такого искусств. языка, к-рый был бы логически совершенным языком, т.е. был бы свободен от недостатков обычного (естественного) языка, выражающихся в его многозначности и отсутствии логич. точности. При этом он исходит из расселовской теории логического атомизма и из своей теории языка как образа (проекции) т.н. атомарных фактов, согласно к-рой каждое предложение языка есть знаковое выражение факта и порядок слов в нем изображает порядок объектов в факте. В основу филос. интерпретации своего учения о природе языка В. кладет плоско-эмпирич. и агностич. мысль о том, что язык может выражать лишь факты естеств. наук. Все неэмпирич. знание он относит к области "мистического", под к-рым понимается все то, что невысказываемо в его системе искусств. языка, и о чем поэтому нельзя говорить. В связи с этим философию В. сводит к деятельности по разъяснению смысла предложений, помогающей избегать постановки бессмысленных вопросов. Поскольку же при этом проблема объективной реальности материального мира попадает в число т.н. псевдопроблем, такая трактовка предмета философии приводит его к признанию "истинности" солипсизма. Для филос. концепции В. этого периода также характерна мысль о том, что все предложения логики и математики являются тавтологиями или противоречиями, т.е. что они ничего не высказывают о действительности, а лишь характеризуют формальную знаковую систему и заведомо истинны (или ложны) на основе только своего вида (формы). Нек-рые положения учения В. (табличный метод в исчислении высказываний, идея о разработке логич. синтаксиса идеального искусств. языка, понятие "положение вещей" и т.д.) оказали значит, влияние на развитие совр. логики.

В дальнейшем под влиянием англ. математика и логика Ф. Рамзая и итал. экономиста П. Сраффа В. отказался от мн. своих первонач. убеждений (от теории языка как образа, от теории логического атомизма и т.д.) и с 1937 перешел к рассмотрению языка как орудия общения между людьми. В гл. работе этого периода "Философские исследования" ("Philosophische Untersuchungen", вышла посмертно, в 1953) В., исходя из предпосылки огромной сложности и запутанности человеч. языка, неизбежно приводящих к бессмысленным проблемам и недоразумениям (из чего, как он считает, состоит вся философия), пытается найти причины этого явления и разработать принцип такого его употребления, к-рый исключал бы постановку бессмысл. вопросов. Здесь В. склоняется к признанию конвенционного характера языка, согласно к-рому значение слова определяется общими указаниями для его использования. В этот период логич. аспект исследования языка теряется, труды приобретают описат. характер и не выходят за рамки эмпирич. лингвистики. Филос. воззрения В. остаются субъективно-идеалистическими и по существу приближаются к "языковому скептицизму" Маутнера.

В. оказал большое влияние на становление филос. принципов Венского кружка (метод логич. рассмотрения филос. проблем, учение о верификации, учение о тавтологич. характере предложений логики и математики), а во второй период – на школу Мура (т. н. английских аналитиков).

Соч.: Bemerkungen über die Grundlagen der Mathematik, Oxf., 1956.

Лит.: Корнфорт M., Наука против идеализма, М., 1957, с. 172–202; Ramsey F. P., Foundations of mathematics..., Ν. Υ., 1950; Μoore G., Wittgenstein's lectures in 1930–1933, "Mind", 1955, v. 63, No 249, 251, 1956, v. 64. No 255; Pole D., The later philosophy of Wittgenstein, [L.], 1958; Malсоln N., L. Wittgenstein: a memoir, L., 1958; Russell В., Philosophical analysis, "Z. philos. Forschung", 1958, Bd 12, H. 1.

И. Добронравов. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.

ВИТГЕНШТЕЙН

    ВИТГЕНШТЕЙН (WTTGENSTEIN) Людвиг (26 апреля 1889, Вена—29 апреля 1951, Кембридж)—австрийский философ. Профессор философии в Кембриджском университете в 1939—47. Философские взгляды Витгенштейна сформировались как под воздействием определенных явлений в австрийской культуре нач. 20 в., так и в результате творческого освоения новых достижений в сфере логико-математического знания. В молодости был близок деятелям венского литературно-критического авангарда, находившегося под влиянием эстетической программы издателя журнала “Факел” К. Крауса. В центре внимания здесь была проблема разграничения ценностного и фактического в искусстве. Другим важным стимулом для Витгенштейна послужили концепции Г. Фреге и Б. Рассела, под руководством которых он некоторое время работал. У первого он воспринял и творчески переработал понятия пропозициональной функции (что позволило отказаться от устаревшего способа анализа предложений в субъективно-предикатной форме) и истинностного значения семантического различения смысла и значения языковых выражений. У второго— метод логического анализа языка, направленный на выявление “атомарных предложений”, которым в реальности соответствуют “атомарные факты”, а также отдельные элементы логицистской программы обоснования математики. Первоначальная позиция Витгенштейна сформулирована в его “Дневниках 1914—16 годов” (Notebooks 1914—16, 2 ed. Oxf., 1979). В них он выражает уверенность в безграничных возможностях новой логики, в особенности логического синтаксиса. Философия, по его мнению, должна описывать практику использования логических знаков. Мировоззренческие фрагменты “Дневников” противоречиво сочетают пессимистические (в духе Шопенгауэра) и оптимистические мотивы в вопросе о смысле жизни. Данный текст, а также некоторые другие подготовительные материалы послужили основой для главной работы его “раннего” периода “Логико-философского трактата” (Tractatus Logico-philosophicus). Текст книги был написан в 1918, опубликован в 1921 в Германии. В 1922 вышел английский перевод трактата с предисловием Рассела, принесший Витгенштейну широкую известность среди англоязычных философов. Предисловие Рассела, в котором разбирались в основном логические идеи, вызвало несогласие автора книги, считавшего самым важным ее философскомировоззренческое содержание. В 20—30-е гг. логические позитивисты Венского кружка истолковывали отдельные положения трактата как предвосхищение своей антиметафизической программы и доктрины верификационизма. Текст книги написан в виде афоризмов, обозначенных цифрами, указывающими на степень важности того или иного афоризма. Логическая символика, применяемая в трактате, несмотря на очевидное влияние логико-математических работ Фреге и Рассела, во многом оригинальна. Цель книги в определенном плане перекликается с целями кантовского критицизма и трансцендентализма, ориентированного на установление пределов познавательных способностей. Он ставит вопросы об условиях возможности содержательного языка, стремится установить пределы мышления, обладающего объективным смыслом и несводимого к каким-либо психологическим особенностям. При этом мышление отождествляется с языком, а философия принимает форму аналитической “критики языка”. Язык в ранней концепции Витгенштейна выполняет функцию обозначения “фактов”, основу для чего создает его внутренняя логическая структура. В этом смысле границы языка совпадают с границами “мира”. Все, что оказывается за пределами “мира фактов”, называется в книге “мистическим” и невыразимым. Попытки сформулировать метафизические, а также религиозные, этические и эстетические предложения неизбежно порождают бессмыслицу. Дело в том, что лишь предложения естествознания, сами будучи фактами, способны быть “образами” фактов, имея с ними общую “логическую форму”. Последняя может быть “показана” с помощью совершенной логической символики. Невыразимость в языке “логической формы” и отсутствие смысла у логических предложений (которые суть тавтологии или выводимы из тавтологии) объясняются тем, что наличие формы и есть главное условие осмысленности. Невыразимы в языке и все этические, эстетические и религиозные предложения, как и предложения “метафизики”, включая и метафизические взгляды самого Витгенштейна; все они признаются бессмысленными. Крайний панлогизм приводит его к мировоззренческой позиции, созвучной философии жизни. Факты в “Трактате” ограниченны “мистическим”, т. е. тем, что невыразимо и представляет собой интуитивное созерцание “мира” в целом. Научными, рациональными средствами в эту сверхъестественную сферу не пробиться. Отрицание каких-либо каузальных связей между фактами порождает у него пассивное отношение к миру, в котором, как он считал, ничего нельзя изменить. В отличие от конкретной науки философия не есть теория, стремящаяся к истине; она является аналитической деятельностью по прояснению логической структуры языка, устранению неясностей в обозначении, порождающих бессмысленные предложения. Такая позиция отчасти предвосхитила “антиметафизическую” программу Венского кружка. В трактате устанавливается полное соответствие между онтологическими и семантическими понятиями: “объекты” реальности обозначаются “именами”, сочетания “объектов” (факты) — сочетаниями “имен”, т. е. предложениями, обладающими смыслом. Элементарные предложения, как и элементарные факты, абсолютно независимы по отношению друг к другу. Все сложные предложения трактуются как функции истинности элементарных предложений. Подобная концепция вела к аналитическому взгляду на язык и обозначаемую им реальность. Отказ в кон. 20-х гг. от принципа независимости элементарных предложений явился одним из первых признаков трансформации всего учения Витгенштейна. Видение “мира” как организованного целого, подход к “миру” с “точки зрения вечности” должны привести к правильной этико-мировоззренческой позиции. Данная доктрина до сих пор оказывает влияние на ряд этикорелигиозных учений на Западе.

    В кон. 20-х гг. он осуществил пересмотр своей ранней позиции, отказался от выявления априорной структуры языка. В связи с этим им подчеркивалось многообразие способов употребления слов и выражений естественного языка. Значение не есть объект, обозначаемый словом; оно также не может быть ментальным “образом” в нашем сознании. Только использование слов в определенном контексте (языковой игре) и в соответствии с принятыми в “лингвистическом сообществе” правилами придает им значение. Проблему значения Витгенштейн тесно связывал с проблемой обучения языку; при этом он критиковал теорию остенсивных определений, подчеркивая их ограниченную применимость. В своем главном произведении “позднего” периода его творчества “Философские исследования” (Philosophische Untersuchungen) Витгенштейн развивает этот круг идей. Работа над данным текстом (как и над материалами по философии математики) велась с сер. 30-х гг. вплоть до смерти философа в 1951, Книга была опубликована в 1953 одновременно с ее английским переводом. Авторское предисловие, в котором говорится о необходимости издания этой книги вместе с ранним “Логико-философским трактатом” для того, чтобы по контрасту более ярко предстали особенности нового подхода, было написано в 1945. Витгенштейн отказался в этой работе от “пророческого” стиля “Трактата”. Текст разделен на две неравные части, из которых первая имеет более завершенный и готовый к публикации характер, чем вторая. С точки зрения содержания в структуре первой части выделяют три основные группы фрагментов: 1) § 1—133— концепция языка и значения; 2) § 134—427—анализ эпистемологических (предложение, знание, понимание) и психологических (ощущение, боль, переживание, мышление, воображение, сознание и др.) понятий; 3) § 428—693—анализ интенциональных аспектов этих понятий. Текст “Исследований” начинается с критики “традиционного” понимания значения как некоторого объекта, соответствующего тому или иному слову (имени, знаку). Одновременно опровергается связанная с этой концепцией остенсивная (указательная) теория обучения языку. Взамен предлагается концепция “значения как употребления”, для обоснования которой используется понятие “языковых игр”. Любое слово имеет значение лишь в контексте употребляемого предложения. Он стремится переориентировать мышление философов с поиска общего и существенного на поиск и описание всевозможных различий. В этом смысле текст этого произведения есть своеобразная “тренировка” такой способности различения, осуществляемая на большом количестве примеров. При этом особое внимание придается правильной простановке вопросов. Продолжая номиналистическую традицию, Витгенштейн отвергает наличие реальной общности языковых феноменов. Признается лишь специфическая взаимосвязь, называемая “семейным сходством”. “Кристальная чистота” своей ранней логико-философской концепции признается поздним Витгенштейном особенностью лишь одной из частных “языковых игр”. В то же время сохраняется оценка философского исследования как аналитической процедуры, которая, однако, уже ориентирована на естественный язык, а не на “совершенный” язык формальной логики. Философия, по замыслу автора, должна возвращать словам их привычное употребление, вызывая у нас “наглядные представления” такого употребления и способность “видеть аспекты”. Витгенштейн надеялся, что если подобное исследование сделает языковые связи открытыми (при этом скрытая бессмыслица станет явной), то уже нечего будет объяснять, а все философские проблемы (трактуемые как “заболевания”) исчезнут сами собой. В “Исследованиях” Витгенштейн развивает также критику “ментализма”, в особенности настойчиво выступает против трактовки понимания как духовного процесса; По его мнению, понимание, как и любая другая форма лингвистической или нелингвистической активности человека, правилосообразна. Но люди обычно не рефлексируют по поводу “правил”, а действуют инстинктивно, “слепо”. Он отмечает, что язык как средство коммуникации не может даже в “мысленном эксперименте” быть представлен как сугубо индивидуальный, приватный язык. Появление “Философских исследований” оказалось событием, на много лет вперед определившем характер и тенденции развития западной философии, различных направлений аналитической философии.

    Одной из причин отмеченного изменения позиции Витгенштейна в кон. 1920-х гг. послужило его знакомство с математическим интуиционизмом. В “Заметках по основаниям математики” (Remarks on the Foundations of Mathematics. Oxf., 1969) он разрабатывает-своеобразный кодекс “лингвистического поведения” математиков. В основе несогласия с формалистскими и логицистскими путями обоснования математического знания лежало его убеждение в ошибочности использованных при этом “традиционных” концепций значения математических выражений. В философии математики Витгенштейна развиваются некоторые идеи в духе математического конструктивизма. Он выступает против неограниченного применения закона исключенного третьего, терпимо относится к противоречиям в математических системах.

    В самом позднем тексте Витгенштейна, впоследствииозаглавленном “О достоверности” (On Certainty. Oxf., 1969), рассматриваются эпистемологические вопросы и проблема скептицизма. Сами понятия “сомнения” и “достоверности” возникают лишь в определенных системах человеческой деятельности. Сомнение всегда с необходимостью предполагает нечто достоверное, а именно определенные парадигматические предложения, не нуждающиеся в обосновании. Именно такие предложения, по его мнению, формируют наше представление о “реальности”.

    В философии Витгенштейна были поставлены и разработаны вопросы, во многом определившие характер всей новейшей англо-американской аналитической философии. Существуют также попытки сближения витгенштейнианства с феноменологией и герменевтикой, с различными видами религиозной философии. В последние годы на Западе опубликованы многие тексты из обширного рукописного наследия.

    Соч.: Логико-философский трактат. М., 1958; Философские работы, ч. 1—2. M., 1994; Лекция об этике. Заметки о “Золотой ветви” Дж. фрезера.—В кн.: Историко-философский ежегодник. М., 1989; Werkausgabe, 8 Bd. Fr./M., 1984.

    Лит.: Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М., 1993; Грязное А. Ф. Эволюция философских взглядов Л. Витгенштейна. М., 1985; он же. Язык и деятельность: критический анализ витгенштейниаства. М., 1991; Козлова М. С. Концепция философии в трудах позднего Витгенштейна.—В кн.:. Природа философского знания. М., 1975; Сокулер 3. А. Людвиг Витгенштейн и его место в философии XX в. Долгопрудный, 1994; Философские идеи Л. Витгенштейна. М., 1996.

    А. Ф. Грязное

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.