Фараонова мышь

        Честь презирает Того, себя кто сыном чести называет. Но не похож на мать. Тому хвала. Кого не предки красят, а дела. Конец - всему делу венец.
        Вскоре после возвращения из Африки я сообщил некоторые свои наблюдения над крокодилом одному обществу, отдельные члены которого отнюдь не удовлетворились ими, потому что я не сумел рассказать ни о каком славном подвиге "смелого, умного животного, которое залезает глупому крокодилу во время сна в пасть, пробирается по глотке до источника жизни, раскрывает ему сердце и, - о ужас! - с гордым сознанием посредством своих зубов прокладывает себе выход на чистый воздух из налитого кровью трупа убитого им левиафана"* - словом, об ихневмоне.

* Плиний VIII, 24, 25.

        Это произошло, может быть, оттого, что я никогда не замечал у жителей Нильской долины ни малейшего следа того уважения, которым должно было бы пользоваться такое крайне полезное животное, напротив, видел везде несомненные признаки явного пренебрежения, даже известной неприязни, с которыми все без исключения относились к "врагу крокодила", ихневмону. Не отрицаю, что и я перед моим путешествием в Африку питал к ихневмону гораздо большее уважение, чем после того, как узнал его и услышал несчетные проклятия по адресу его действительно энергичной деятельности. Тем вернее, быть может, будет мое суждение о нем.
        Благородный ихневмон, и мне приходится осудить тебя на смерть. Сам ли ты положил основание своей славе или неповинен в ней! Сам ли ты должен сознаться в том, что никогда ни один из твоих предков не попадал добровольно в пасть крокодила! Я ошибся бы в тебе, если бы ты не был сердечно рад, что теперь вблизи любимых мест тебе не угрожают подобные роковые батареи зубов. И я, вероятно, не погрешу, если допущу, что куриные яйца были тебе всегда более по вкусу, чем яйца крокодила, или, наконец, что ты, залез бы охотнее в отверстие печи для вывода цыплят, чем в пасть крокодила. Не правда ли, дружок, ведь я знаю тебя? Но вместо разговора наедине со своим знакомым, я хочу сначала представить его моим читателям. Ихневмон, называемый арабами В Нубии и Судане заменяется он сродными ему видами, образ жизни которых почти тот же, что нашей ищейки. Но они возбуждают в нас меньший интерес потому, что до сих пор не нашли рассказчиков, которые возвестили бы об их деяниях. Наш ихневмон, то есть фараонова мышь, обитает охотнее всего по берегам каналов, заросших густым тростником. Здесь проводит он день, прокладывает между стеблями тростника узкие, но тщательно вычищенные ходы и роет глубокие, но не особенно пространные норы, в которых самка рождает от двух до четырех детенышей и долго кормит их молоком. Ихневмон своим телосложением походит на нашу куницу, воняет, как хорек, так же, как и они, хитер, блудлив и кровожаден. Самец может достигнуть длины в четыре фута, причем хвост его занимает несколько более трети всей длины, и весит от двенадцати до пятнадцати фунтов. Ноги его так низки, что тело и хвост, покрытые длинными волосами, как бы волочатся по земле.

Ихневмон, или египетский мангуст, или фараонова мышь
        Ихневмон выходит на добычу и днем, и ночью. Его грубая зеленовато-серая шерсть, покрывающая тело, помогает подкрадываться незаметным образом к своей добыче, состоящей из крыс, мышей, змей, ящериц, маленьких птиц, кур, голубей и т. д. Его блудливость возбудила к нему полное презрение и вражду феллахов, курятники и голубятни которых он грабит без пощады.
        Если незаметно наблюдать за ним, то можно видеть, как он очень тихо и осмотрительно крадется по полям и тростниковым чащам. Иногда останавливается, обнюхивает мышиную нору, копается около нее немножко, иногда же вьется неслышно, как змея, между травой, чтобы добраться до птички, которую намеревается схватить в два быстрых прыжка. Самец живет семейно, водит со своей самкой гулять полувзрослых детенышей, чтобы выучить их той или другой уловке, что чрезвычайно забавно видеть. Насколько он ловок и проворен, когда его преследуют, настолько медленно и осторожно крадется он, когда знает, что за ним не наблюдают, или если наблюдают, то старается ловким манером удрать. Когда ему это удается, он убегает со всем своим семейством, члены которого следуют друг за другом по пятам, в первый попавшийся проход, затем в результате неоднократных изворотов и прослушивания убеждается в возможности безопасно достичь своей норы.
        Охота на него будет удачной, если послать нескольких феллахов в тростниковую чащу, в которой обитают ихневмоны. Феллахи, как злейшие враги этих зверьков, охотно готовы идти на них; они шарят в чаще и выгоняют испуганных животных к тому месту, где стоит стрелок, который и убивает их с небольшого расстояния крепкими свинцовыми пулями.