Степь

        Прежде чем повести моих читателей в Кордофан, я вынужден обратить их внимание на ту область, по которой нам теперь предстоит путешествовать. Так называемая хала северо-восточной Африки - это не южно- американская и не южнорусская степь: она составляет соединительное звено между пустыней и первобытным лесом, стоя как раз посреди между обоими. Мы назовем ее степью, так как слово это всего более соответствует ее значению; такие местности тянутся широким поясом по Африке, переходя к югу непосредственно в первобытные леса, а к северу - в пустыню. Переход этот, однако, совершается так постепенно, что часто не знаешь, находишься ты в степи или в пустыне, в хала или в первобытном лесу*.

* В настоящее время тропические степи с кустарниками, отдельными деревьями или даже группами деревьев называют саваннами.

        Путешественник, переходя 17 градус северной широты, вступает в область степи; перед ним расстилается равнина, необозримая для глаз. Кое-где на ней подымается холмик или небольшой горный хребет; но горы здесь никогда не бывают такими мертвыми и обрывистыми, как в пустыне. Преобладающей горной породой является песчаник, сильно окрашенный окисью железа, а в некоторых местах до такой степени богат содержанием железа, что туземцы устраивают примитивную шахту и добывают ценный для них металл. В прочих рудах чувствуется недостаток. Ископаемых горючих веществ нет совсем, а соединения солей входят в состав только немногих пород. Характер степи далеко не так суров, как пустыни, между тем в пустыне первичные породы появляются часто, а в степи гранит, сиенит, порфир и базальт - исключение.
        Этот менее суровый характер проявляется еще заметнее в растительном царстве, но всего более в животном. То обстоятельство, что степь, лежащая в области тропических дождей, гораздо богаче растительностью, нежели сожженная вечным солнечным жаром пустыня, и что богатство фауны идет параллельно с флорой, - это до такой степени общеизвестная, понятная истина, что нам нечего указывать на нее. В противоположность пустыне степь расцвечивает необыкновенным разнообразием животных и растений; между тем, как мы уже видели, пустыня придает своим обитателям за немногими исключениями весьма однообразный наряд. В хала травяные стебли достигают от 6 до 8 футов высоты; число как видов, так и экземпляров становится очень велико; кустарники сплачиваются гуще, деревья достигают значительной высоты и многие одеты здесь уже в яркий и красивый наряд.
        В странах, которые нам удалось посетить, тотчас в степи путешественник попадает в довольно высокий травяной лес, прерываемый только отдельными, относительно редкими деревьями.

Саванна
        Трава эта - несносный асканит - часто на протяжении целых миль в высшей степени мучительное для всех путешественников растение, так как при малейшем прикосновении к его семенным шишкам отделяется множество желтых, похожих на кактусовые,колючек, проникающих сквозь самое плотное сукно. Их обыкновенно замечаешь только тогда, когда они уже вызвали нагноение. В других местах большие пространства покрыты травой, колосья которой пристают к платью; на иных попадается очень острая осока, отличающаяся чрезвычайно благовонными колосьями, и, наконец, местами встречаются всевозможные колючие, режущие и жгущие растения и злаки, переплетенные самым беспорядочным образом.
        Посреди всего этого возвышаются деревья и кустарники. Всего чаще попадаются несколько видов мимоз и одно бобовое растение, известное у туземцев под именем мурадж, которое они очень ценят вследствие того, что древесина этого кустарника дает огонь при трении*.

* Туземцы с этой целью заостряют с одного конца довольно тонкую палку, и в другой палке пробуравливают отверстие, соответствующее острию первой палки. Затем заостренная палка вставляется в отверстие и приводится в быстрое вращательное движение. Вследствие долгого трения появляется темный, пахнущий гарью порошок, который вскоре полностью превращается в уголь и начинает тлеть. Житель степей подхватывает этот порошок на свою сандалию, зажигает медленно тлеющую сердцевину дурры ил и т он кую траву, размахивая при эт ол / ею сально по воздуху, и вздувает наконец яркое пламя. Опытный суданец с таким простым огнивом успевает вздуть огонь минуты в три. — А. Брем.

        Верблюды любят сочные верхушки ветвей с мелкими листьями и обгладывают кустарники, насколько могут. Встречающееся часто и в Египте растение Asclepias procera покрывает черноземные пространства цветущими кустами, кустарник набака образует иногда маленькие леса; попадаются и другие плодоносные кустарники.
        В таком лесу часто замечают искусные постройки термитов, в которых, в свою очередь, гнездятся другие животные. Из чащи трав раздается иногда звучный крик маленькой нубийской дрофы, которую туземцы зовут по крику макхар; а временами над стеблями вдруг появится головка антилопы. В особенности многочисленны здесь газели, которые мне встречались стадами в 30 и более голов; они отличаются миловидностью и быстротой движений, так что их принимаешь скорее за игру собственного воображения, нежели за живые существа. На песке всюду видны следы больших степных животных. След страуса сменяется следом антилопы, а нередко и жирафа. Вот приблизительно первое впечатление, которое производит хала на путешественника. Однако оно изменяется смотря по времени года. В дождливое время степь похожа на цветущий сад, а в засуху, от февраля до мая или июня, она представляет в самом деле ужасающее зрелище.
        Дождевые потоки высохли, деревья лишились лиственного покрова, травы засохли; всюду взор встречает однообразную сожженную равнину соломенно-желтого цвета, над которой южный ветер разносит облака пыли. Большие пространства травяного леса вытоптаны пасущимися стадами скота и стали похожи на побитое градом поле. Все свежее, живое, красивое исчезло, осталось только мертвое, увядшее, неприятное. Ветер унес красу кустарников: их листья и цветы; сквозь мутный, туманный, наполненный пылью воздух повсюду видны только одни частые шипы. Резвые газели перешли в низины; но ядовитые змеи, опасные скорпионы, противные тарантулы, пауки и другие неприятные насекомые весело возятся на тех же местах, где прежде кормились газели. Над обширной равниной светит раскаленное африканское солнце. Усталые и вялые бродят млекопитающие; для них наступило тяжелое время, и только разные ядовитые существа и расцвеченные всеми красками невинные ящерицы очень довольны погодой. Человеку кажется, что он скоро умрет от жары и утомления в этих местах Однако уже близок конец ужасного времени. На юге показываются темные слои облаков, предвещающие дождь. По ночам сверкает молния, раскатывает гром. Каждую ночь повторяются эти счастливые предвестия. Грозовые облака становятся больше и тяжелее; ежеминутно готов хлынуть ливень. Теперь-то спешит туземец на своем быстром хеджине в степь и зажигает травяной лес. Буря несет разрушительный огонь с такой же быстротой, с какой несется она сама вдоль по равнине. Огненное море на целые мили окрашивает ярким заревом ночное небо, а днем над горящей равниной лежат густые облака дыма. Пламя распространяется все с большей и большей быстротой; животные, исполненные страха, убегают с мест, которым грозит пожар; однако гибель все приближается. Антилопа несется наперегонки с ветром, змеи ползут так быстро, как только позволяет их безногое тело. Они боязливо озираются, отыскивая спасительные норы, из которых их ядовитые зубы изгоняют законных владетелей. Бесчисленное количество змей умирает от огня вместе с тысячами скорпионов, тарантулов и подобными существами. Летающие насекомые подымаются на воздух, чтобы избежать всеобщей гибели, но она ждет их и на высоте. Сотни щурок ожидают их здесь; они очень хорошо знают, что огонь сгоняет все умеющее летать, и озабоченно снуют, ловя добычу. Перед огненной линией носятся и другие окрыленные хищники. Здесь суетятся преимущественно три вида птиц, истребляющих змей: секретарь, скоморох и змеиный сарыч; первый преследует пресмыкающихся бегом, а другие налету.
        Все животные выказывают признаки несомненного страха. Если иногда земляная белка выглянет из своего безопасного жилища, то при виде пламени прячется как можно дальше в надежную нору. Дичь бежит изо всех сил; жадный на добычу леопард и не думает нападать на бегущую рядом с ним газель; быстрый гепард забывает свою кровожадность. С сожалением взирает лев на свое прохладное убежище, из которого его вытеснил огонь, громко рычит от ярости и тоже ищет спасения в бегстве. Вот как очищает человек свои пастбища.
        Когда прекращается буря, замирает и пламя. Степь обнажена, повсюду на песчаной почве лежит плодоносный пепел, кое-где только тлеет толстый сук или засохший ствол. Но вот темные тучи точно разверзлись и посылают на землю целые потоки воды.
        Уже через несколько дней солнечная трава покрывает эту недавно еще пустынную и сожженную равнину. Туземец со своими стадами выходит на роскошное пастбище, кочевник перекочевывает с одной горной возвышенности на другую. Новые потоки дождя усиливают рост растительности. В низменностях образуются озера; все протоки наполняются водой; деревья распускаются - наступила весна.

1 - Полевой лунь, самка 2 - Луговой лунь 3 - Степной лунь
        От верхушек мимоз исходит бальзамическое благоухание, из ветвей и сучьей их вытекает вначале совершенно светлая, а позднее все темнеющая аравийская камедь - источник, которым питаются многие тысячи людей. Толстокожая адансония покрывается своим лучшим украшением, вьющиеся растения начинают цвести и приносить плоды. Несколько недель назад рогатый скот номадов представлял собой одни скелеты; жировые бугры больших верблюдов совершенно всосались; теперь стада начинают лосниться, а верблюды жиреют со дня на день. Вместе со свежими силами к животному возвращается любовь к жизни и разгорается страсть. Самец антилопы бродит, гордо подняв рога, по травянистым зарослям, эдлим вступает в единоборство с соперниками за рибэда; макхар* выкрикивает свое имя соперникам.

* Эдлим арабское название страуса-самца, а рибэда - самки; макхар - дрофа.

        Ночью львица, кормящая львят, оставляет логово, чтобы промыслить добычу себе и детям. Вместе с ловким гепардом к обезумевшему от любви самцу газели подкрадывается леопард. Стада красивых зебр и маленькие группы пятнистых жирафов бродят по всей стране; сернобык пасется вместе со своим новорожденным теленком. В мимозовых кустах вьюрки устраивают гнезда; лопастной чибис вырывает в травяном кусте углубление, чтобы отложить туда яйца. Дождевые пруды наполняются шпорцевыми гусями и всевозможными цаплеобразными, среди которых встречаются и настоящие цапли, чтобы полюбопытствовать, насколько справедливы рассказы туземцев о том, что в дождевых прудах водятся крупные рыбы. Высоко в воздухе носятся орлы, над ними в неизмеримой высоте описывают круги грифы, степной лунь летит неслышно над колеблющимся морем стеблей. Повсюду проявляется сила и жизненность весны.
        Однако и это великолепие имеет свои темные стороны. Среди множества стай насекомых наиболее многочисленны самые неприятные. Всюду, где есть вода, появляются на муку человеческую комары, на муку животных - оводы. Животные, под кожу которых проникли их прожорливые личинки, бегают, точно безумные, с одного места на другое, чтобы заглушить отчаянную боль. Человек стонет от муки, наносимой ему почти невидимыми врагами. К этим адским мучениям присоединяются болезни дождливого времени. Вместе с водяными испарениями из почвы выходят миазмы, которые вскоре приносят лихорадку в легкий дом кочевника. Над пастухом и его стадом кружит, предвещая недоброе, гриф, для которого все равно - разорвать своим острым клювом тело овцы или обглодать человеческие кости; что на его долю выпадет праздник - в этом он уверен.
        Но людям и животным угрожают еще и другие враги. С закатом солнца номад загоняет свои стада в безопасную зерибу. Тихо спускается ночь над шумным лагерем. Овцы блеяньем сзывают ягнат; только что выдоенные коровы улеглись спать. Их зорко охраняет свора собак; вдруг собаки громко залаяли, в один миг они уже все в сборе и понеслись в ночной сумрак. Слышится шум непродолжительного боя, яростный лай и злобное хриплое ворчанье, потом победные крики: то гиена бродила вокруг лагеря и после краткого сопротивления бежала от храбрых стражей. Леопарду едва бы посчастливилось более. Но вот внезапно пронесся гул, точно эхо землетрясения, - где-то близко заревел лев.

Лев
        Трижды, говорят туземцы, возвещает он громовым голосом свое прибытие, затем приближается к зерибе, в которой тотчас обнаруживается величайшее смятение. Овцы, обезумев, бросаются на колючую ограду, козы громко блеют, коровы с громким стоном ужаса теснятся друг к другу. Верблюд, желая бежать, старается оборвать привязь. И храбрые собаки, выходящие на гиен и леопардов, воют громко и жалобно и бегут к своему хозяину. Но хозяин не решается выйти из дому в ночную пору; вооруженный только одним копьем, он не смеет идти навстречу столь грозному врагу и позволяет ему перескочить могучим прыжком за изгородь в 10 футов вышиной и выбрать себе жертву. Одним ударом страшной лапы повергает лев двухгодовалого бычка, ужасная пасть его раздробляет шейные позвонки, а вместе с тем и жизненный нерв беззащитного животного, С глухим рычанием лежит хищник на своей жертве; большие глаза ярко блещут торжеством победы и свирепым наслаждением. Затем лев удаляется. При этом ему снова нужно перескочить через высокую ограду, но не хочется покинуть и добычу. Только при его громадной силе можно совершить такой скачок, неся в пасти быка*.

* Туземцы уверяли меня, и я сам убедился в этом, что лев может утащить такую тяжелую ношу. На Голубом Ниле мне показывали зерибу в 8 футов вышиной, через которую лев перепрыгнул с быком в пасти. Если читатели захотят представить себе льва лесов восточного Судана, то я прошу их не брать за масштаб полуизувеченные экземпляры, которые они видят в зверинцах. - А. Брем.

        Но ему это удается**, и затем он тащит тяжелую ношу в свое логовище, быть может, на расстояние полмили.

* * Эта история вошла почти во все издания "Жизни животных" Брема. Она представляет собой образец легковерия автора. Лев не может перепрыгнуть изгородь, держа в пасти двухгодовалого бычка, хотя бы потому, что ноша значительно больше его самого.

        Живущие в лагере вздыхают свободнее; в присутствии льва все были в оцепенении. Пастух безропотно покоряется своей участи, он знает, что лев всегда идет по следам его стада, куда бы он ни направился с ним. Потеря, претерпеваемая им от царя животных, так же велика, как и подать, которую он в виде лучших экземпляров быков из своего стада должен внести своему правителю. Два короля требуют с него дани, он должен удовлетворить и того, и другого; оба требования неотразимы. И он счастлив, если Небо сохранит его от большего несчастья.
        В период дождей степь становится доступной и для диких орд чернокожих. К востоку от Белого Нила бродят в эту пору длинноногие шиллуки и динка*** к западу черные такхали, дарфурцы, нубави и шейбуны.

* * * Шиллуки населяют левобережье, динка правобережье Белого Нила.

        Они нападают, если перевес, на их стороне, даже на большие деревни и наводят грозу и ужас на всех оседлых и кочующих жителей Судана. Все, что попадается им под руку, погибает. Они уводят людей и животных, хотя бы с тем, чтобы отомстить за нанесенные им обиды. Тот же кочевой шейх, жену которого они уводят с собой, был, может быть, предводителем шайки ночных разбойников, которые за несколько месяцев до этого увели у них детей. Преступление всегда ведет за собой наказание.
        Между харифом и временем засухи проходят три или четыре промежуточных месяца - от октября до февраля. Впрочем, это самый счастливый период степной жизни, - период, в который небесный посев начинает приносить плоды. В это время вылупляется из яйца похожий на ежа молодой страус, в это же время птенцы большинства птиц выучиваются летать, а у антилопы подрастают телята. Влияние дождя еще не успело уничтожиться солнечными лучами и только способствует созреванию колоса. Но когда солнце начинает подыматься выше к северу, то перевес остается на его стороне. Вода, которой до сих пор были наполнены все протоки, испаряется; дождливые пруды высыхают. Теперь крокодил, живший в больших, богатых водой степных реках, закапывается в сырой ил и проводит там несколько месяцев во сне, похожем на смерть; окрыленные водяные птицы улетают к непересыхающим потокам. Уже в марте вода всех озер и дождевых прудов испаряется, и степной житель, чтобы напоить скот, прибегает к помощи ведер. Богатое молоком вымя коровы ссыхается, точно увядшие листья деревьев, которые уносит с ветвей первый южный ветер. Для многих растений уже давно наступила осень: как только длинно-стебельчатые плоды адансонии становятся видимыми, защищающие их листья опадают. В апреле прекращаются освежающие северные ветры, и с этого времени на сцену выступают их противники; жизнь угасает, начинается ее уничтожение.
        В этой области, очерк которой мною бегло набросан, кипит деятельная жизнь. Весьма ошибется тот, кто назовет степь бедной: напротив того, она богатая и производительная: в ее пределах лежат целые страны; неисчислимые кочевые племена называют ее своей родиной; сотни тысяч верблюдов, крупного рогатого скота, коз и овец родятся здесь. Земледелие и скотоводство составляют главные источники богатства жителей. Обоими отраслями занимаются очень усердно, хотя на первом месте все-таки стоит скотоводство.
        В полуденную пору водопои, расположенные по низменностям, представляют весьма своеобразное зрелище - картину, в которой отражается благосостояние самой степи. Около такого водопоя можно встретить от 800 до 1200 жаждущих верблюдов или стада рогатого скота тысячи в три или четыре голов, пригоняемые сюда пастухами. Более прихотливые козы приходят сюда за тем же два раза в день. Пастухи, может быть половина всех мужчин племени, заняты исключительно тем, чтобы удовлетворить потребности нетерпеливых стад. Каждое племя обладает своим особым водопоем и, смотря по времени года и избранному пастбищу, ежегодно сменяет его. Скотоводы, живущие в деревнях, поят скот из деревенских цистерн. Вначале они были тоже кочующими племенами, теперь же занимаются больше земледелием, чем скотоводством*.

* Степные жители, о которых я сообщу моим читателям разные сведения при дальнейшем описании, разделяются на множество главных племен и побочных колен, хотя они по нравам и обычаям мало отличаются друг от друга и от остальных, уже знакомых нам обитателей Судана. — А. Брем.

        Но степные животные, живущие на свободе, гораздо своеобразнее, чем прирученные. Замечу, что при кратком обзоре степных животных я не принимаю в соображение зверей, живущих в больших лесах, так как я отношу их к обитателям девственного леса. Впрочем, степь имеет достаточно своих собственных интересных явлений и не нуждается в заимствовании от леса.
        Из млекопитающих в степи веет многочисленнее представители хищных, грызунов и жвачных. Вблизи обширных лесов встречаются лесные хищники, с которыми мы ознакомимся впоследствии; в степи же попадаются африканский гепард, степная рысь, или каракал, пятнистые и полосатые гиены, шакал и феннек. К более редким явлениям принадлежит гиеновая собака, которая попадается в Кордофане. Два вида виверр встречаются часто, но поймать их довольно трудно вследствие их крайней живости; мангусты представлены несколькими видами. Большое количество грызунов, особенно мышей, с которыми я, однако, незнаком; кроме того, встречаются еще степной заяц и несколько видов земляных белок.
        Многочисленнее всего отряд жвачных, для которых степь служит настоящей родиной. Уже в Кордофане жираф вовсе не составляет редкости; следы его попадаются очень часто, хотя животное не всегда можно увидеть. Он, по-видимому, создан затем, чтобы объедать древесные листья, а низменные пастбища для него очень неудобны. Желая напиться или поднять с земли подножный корм, он вынужден раздвигать передние ноги так далеко, что копыта удаляются на 6 или 8 футов одно от другого. Пригнув таким образом свое тело, он касается губами до той поверхности, на которой стоит. Его неуклюжесть, впрочем, только кажущаяся. Жираф чрезвычайно проворен и на бегу перегоняет самую быструю лошадь; это необыкновенно приятное животное в неволе по своему добродушному характеру и доверчивости к хозяину; мне кажется, что его арабское название "зэрафэ", то есть милая, основано именно на этих свойствах.
        Из антилоп, живущих в степях восточной Африки, мы знаем приблизительно видов двадцать*.

* В настоящее время количество известных видов антилоп увеличилось в несколько раз.

        Систематики подразделяют их на множество родов, но в такие подробности я вдаваться не стану. Все антилопы похожи по своей стройности на оленей, и только немногие виды представляются как будто неуклюжими. Это чрезвычайно ловкие, быстрые животные, бродящие большими стадами по обширным степям. Величина их весьма различна. Известны антилопы, равняющиеся по величине взрослой корове, между тем как антилопа, водящаяся на капской земле, похожа на только что родившуюся косулю. В Судане антилопы небольшие по величине, но очень красивые и миловидные. В некоторых местах антилопы робки, в других гораздо доверчивее.
        К более редким обитателям принадлежит степной ящер, которого мы добыли в Кордофане. Позже я видел другой экземпляр этого замечательного животного в неволе, в Хартуме, у Николы Уливи, который кормил пленника молоком и белым хлебом. Мой друг Гейглин добыл в степи также эфиопского трубкозуба.
        Среди птиц, живущих в степи, всего многочисленнее хищные и бегуны. В степях встречаются все без исключения виды грифов, настоящие орлы живут больше в лесах, змееяды часто степные жители. Птица-секретарь, по-арабски "тэир элть нэзиб", и орел-скоморох самые своеобразные из всех хищников.
        Секретарь, подобно своим товарищам, разделяющим с ним одинаковую пищу, - в высшей степени полезная птица; у него чрезвычайно длинные ноги, а сам он величиной с журавля, на которого похож также и цветом оперения, а по толщине тела даже превосходит его. Ноги у него короткопалые и слабые, клюв сильный и толстый, на голове хохол, состоящий из одного или нескольких длинных перьев, хвост ступенчатый, средние рулевые перья удлинены; главный цвет оперения пепельно-серый или черный, живые глаза окружены широкой ярко-красной голой кожей. Секретарь выходит пешком на охоту за змеями, составляющими его исключительную пищу; он нимало не боится шипения и фырканья отвратительных и опасных пресмыкающихся, которые считают его своим злейшим врагом; очень хорошо умеет парировать попытки укусов ядовитых видов своими крыльями. Один удар клюва убивает наповал мелких змей, но и с большими он сражается всегда с успехом. Секретарь - порядочный обжора, очищающий от змей значительные пространства степи, вследствие этого охотничья область у него обширна, и он редко попадается на глаза путешественников. Он бежит от человека и выбирает для своего жительства самые пустынные местности степи. Гнездо его, по рассказам туземцев, устраивается всегда на земле.

Птица секретарь
        Орел-скоморох гораздо обычнее. Название это дано справедливо. Его можно узнать уже издали по беспримерно красивому полету. Он летит по воздуху, точно корабль по волнам. С игривой легкостью и чрезвычайной быстротой внезапно спускается на землю и в несколько секунд подымается опять под самые облака. Обыкновенно он держится высоко в воздухе, так что снизу виден только густой бархатисто-черный цвет тела и серебристо-белый - крыльев; иногда случайно он подлетает довольно близко к наблюдателю, который в этом случае может любоваться прелестным переливом красок и великолепием его оперения. Главным образом бросается в глаза ярко-красная восковица и голая кожа щек, видимые уже издали. Молодые экземпляры расцвечены не так красиво, но и их не трудно узнать по ловкости полета; в сравнении с ним всякий другой орел кажется беспомощным и неуклюжим.
        Кроме змееяда повсюду встречают еще весьма обыкновенного певчего ястреба. В Кордофане живет довольно редкий вильчатый лунь. Весьма обычна белолицая совка. Все козодои северо-восточной Африки - постоянные обитатели степей. Длиннохвостый козодой (Caprimuldus climacurus) - весьма обыкновенное явление, великолепный козодой (С. exitnius) довольно редок. Из ласточек для степи особенно своеобразна гигантская настоящая ласточка (Hirimdo senegalemis). Из щурок мы находили три вида с весьма многочисленными представителя м и.
        Пропуская несколько порядков, с которыми мы встретимся еще в первобытном лесу, я перехожу к бегающим птицам. Вначале замечу только, что почти все голубиные виды восточного Судана очень обыкновенны в этой местности; цесарки попадаются в значительном числе, но франколины несколько реже. Из европейских птиц сюда прилетают на зиму в огромном количестве перепелки, а весной замечают очень миловидную птичку куриной породы, но едва равняющуюся жаворонку.
        Из бегающих птиц на первом месте стоит, несомненно, страус. Он встречается повсюду в одиночку или небольшими группами из нескольких индивидуумов. Многочисленнее, но менее замечательны дрофы - эти антилопы птичьего мира. В Судане известно Otis nuba, О. tarda Linnaeus и др. Я сомневаюсь, чтобы живущая в Алжире О. houbara встречалась в нашей местности; скорее тут могут жить еще другие африканские дрофы.
        Мы знаем двух бегунков, несколько лопастых чибисов и два вида авдотки. Болотные и водяные птицы появляются только в дождевое время, и некоторые виды даже размножаются здесь Пресмыкающихся, для которых степь составляет настоящий рай, я, к сожалению, не знаю. Присутствие рыб в больших дождевых прудах подвержено еще некоторому сомнению.