Семейство утконосовые

        Утконос (Ornithorhynchus anatinus) служит единственным известным представителем второго семейства из отряда однопроходных. Мы обязаны Беннету-старшему первым хорошим описанием этого поистине чудесного существа, которое долгое время после того, как было открыто, приводило в изумление, как исследователей, так и людей неученых. Внешний вид и образ жизни этого животного оказались настолько странными, что Беннет поехал в Австралию с единственной целью познакомиться с ним. До того времени в Европу доходили о нем лишь неопределенные известия. Знали только, что утконос живет в воде и служит предметом ревностной охоты туземцев, так как доставляет вкусное жаркое, и что он кладет яйца; последнее считали басней, пока Кальдуэлль в 1884 году не сообщил, что нашел яйца этого животного. "Новоголландцы, - рассказывает один из старых авторов, - сидят на берегу, вооруженные маленькими копьями, и выжидают, пока это животное вынырнет. Улучшив удобное мгновение, они очень ловко бросают копье в эту дичь и очень искусно ловят ее. Часто туземец сидит целый час в засаде, прежде чем попытается бросить копье в утконоса; но зато всегда верным ударом пронзает тело".

Утконос (Ornithorhynchus anatinus)
        Беннет ездил в Австралию в первый раз в 1832 году, затем еще раз в 1858 и сообщил добытые результаты сначала в одном ученом английском журнале, а затем подробно изложил их в особом сочинении. Позднее сведения об образе жизни утконоса сообщили Беннет-сын и Ленденфельд.
        Область распространения его ограничивается, насколько известно до настоящего времени, южной частью Австралийских колоний, Викторией, Новым Южным Уэльсом и Квинслендом на севере до 18 градуса южной широты. Его находят также в Тасмании; в западной части Австралии его, по-видимому, нет.
        Утконос несколько больше ехидны, длина его около 60 см, из которых около 14 см приходятся на хвост. Самец значительно больше самки. Приплюснутое тело похоже несколько на тело бобра или выдры. Ноги очень коротки, все лапы пятипалые и снабжены плавательной перепонкой. На передних ногах, которые обладают наибольшей мышечной силой и служат как для плавания, так и для рытья, плавательная перепонка продолжается несколько далее когтей; она очень гибка, растяжима и отодвигается назад, когда животное роет. Все пальцы очень сильны, тупы и превосходно приспособлены для рытья. Два средних длиннее остальных. Коротки задние ноги выворочены назад и напоминают задние ноги тюленя; они действуют главным образом по направлению назад и кнаружи. Первый палец их очень короток; все когти загнуты назад, они длиннее и острее, чем на передних ногах, но плавательная перепонка соединяет лишь основания пальцев. У самца несколько выше пальцев сидит обращенная внутрь, остроконечная и подвижная шпора, которая может довольно заметно поворачиваться. Хвост плоский, широкий и резко усеченный на конце, где сидят длинные волосы. У более старых животных он снизу совершенно голый или по крайней мере покрыт только редкими, грубыми волосами; у молодых же он покрыт шерстью, так что волосы на нижней стороне хвоста стираются, вероятно, лишь с течением времени. Голова довольно плоская, маленькая и настолько резко отличается своим широким утиным клювом от головы других млекопитающих, что ставит утконоса особняком. Обе челюсти вытянуты и сплошь одеты роговой кожей, которая продолжается назад в виде своеобразной оторочки. Челюсти имеют у взрослого животного лишь по четыре роговых зуба. Передние зубы длинные, узкие и острые, между тем как задние, коренные, - широкие и плоские. Вместо этих роговых зубов молодой утконос, не достигший трети или половины величины взрослого животного, имеет восемь настоящих зубов, похожих на плоские, неправильно округленные блюдечки и усаженных по краю крупными и мелкими бугорками. Эти лишь недавно открытые настоящие зубы напоминают зубы мелких млекопитающих юрского периода. После того как они совершенно сотрутся и выпадут, их заменяют вышеописанные образования, состоящие из ороговевшей слизистой оболочки полости рта. Ноздри лежат на верхней стороне клюва около конца, а маленькие глаза - высоко на голове; ушные отверстия, которые могут закрываться, расположены близко от наружного угла глаза. Складка, продолжающаяся в виде оторочки над передней частью головы и над горлом, приносит животному большую пользу, защищая мех во время отыскивания пищи от ила и глаза от земли во время рытья. Язык мясист, но усажен роговыми зубцами и утолщается сзади в виде своеобразного желвака, который совершенно замыкает рот. Таким образом клюв служит превосходным ситом, которое позволяет животному исследовать воду, отделять съедобное от несъедобного и сохранять съедобное в объемистых защечных мешках, простирающихся по бокам головы, чтобы затем, не торопясь, пережевать пищу.
        Мех утконоса состоит из густых, грубых волос ости темно-бурого цвета с серебристо-белым оттенком; под ними лежит очень мягкий сероватый подшерсток, похожий на подшерсток тюленя и морского бобра. На горле, груди и нижней стороне тела мех и волоса гораздо тоньше и шелковистее. Общий цвет ости рыжий или черно-бурый, на нижней стороне грязный, серовато-белый, на подбородке у основания ног, на задней части брюха и у заднепроходного отверстия часто матовый, каштаново-бурый; узкое кольцо вокруг глаза белое или желтоватое. Верхняя сторона окрашена то светлее, то темнее. Ноги рыжевато-бурые; клюв сверху черного цвета, снизу желтого и черного. Молодые животные отличаются от старых красивыми, тонкими, серебристо-белыми волосами на нижней стороне хвоста и над самыми лапами. Мех, особенно мокрый, издает своеобразный рыбный запах, обусловливаемый, вероятно, маслянистым выделением. Австралийцы, несмотря на этот противный запах, едят очень охотно мясо этого животного*.

* Одно время утконосов усиленно промышляли из-за ценного меха, во многих районах они исчезли или стали редкими. В настоящее время вид охраняется, и численность его возросла.

        Утконос живет охотнее всего на тихих берегах рек, поросших многочисленными водяными растениями и затененных лиственными деревьями. Здесь он устраивает себе около берега более или менее искусно сделанное жилище. Первая нора, которую видел Беннет, находилась в крутом берегу между травой у самой реки. Извилистый ход, длиной около 6 м, открывался в обширное котловидное логовище, которое, как и ход, было выстлано сухими водяными растениями. Но обыкновенно каждое жилище имеет по два входа; один под поверхностью воды, другой около 30 см над ней. Иногда случается, что вход удален от воды метра на полтора. Нора поднимается косвенно снизу вверх, так что во время разлива вода редко проникает в логовище. Животное, по-видимому, соображается с высотой уровня воды и соответственно этому удлиняет нору иногда до 15 м длины.
        Утконосов можно видеть в реках Австралии во всякое время, но чаще всего в весенние и летние месяцы, Неизвестно точно, существует ли у них зимний сон**.

* * Зимний сон у утконосов отсутствует слишком высок уровень метаболизма. Количество сьеденной за сутки пищи может достигать веса самого утконоса.

        Они сумеречные животные, хотя оставляют на короткое время свои убежища и днем, отправляясь за пищей. Если вода очень чиста, то можно следить глазами за движениями утконоса, который то ныряет, то снова появляется на поверхности. Кто хочет наблюдать за животным, тот должен оставаться совершенно неподвижным, так как ни одно движение не ускользает от его острого зрения, ни малейший шум — от его тонкого слуха. Утконос редко остается на поверхности долее 1 или 2 минут, затем ныряет и снова появляется на небольшом расстоянии. Как наблюдал Беннет за утконосами, содержащимися в неволе, это животное охотно держится у берега над самым илом и ползает между корнями и листьями водяных растений, которые служат главным местопребыванием насекомых. Пищу, которую утконос при этом собирает, преимущественно мелких водяных насекомых и моллюсков, он прячет сначала в защечные мешки и затем съедает на покое***.

* * * В поисках пищи утконос способен оставаться под водой до 5 мин. При обследовании дна и камней глаза и ушные отверстия плотно закрыты и зверек целиком полагается на чрезвычайно чувствительную мягкую кожу "клюва". Помимо миллионов осязательных рецепторов, представляющих собой простые полусферические пупырышки, клюв усеян и другими органами - железами, выделяющими разные типы слизи для смазки а также электрическими микроскопическими "розочками". Клювом утконос чувствует в воде постоянное электрическое поле напряженностью в О,0002 V/см и переменное поле частотой до 300 Герц. Воспринимая электрические сигналы разных частот, испускаемые рыбами, ракообразными, моллюсками, червями, утконос находит пищу на расстоянии даже в мутной воде, при близких контактах, используется и осязание.

        По приказанию Беннета, были раскопаны много жилищ утконосов, и потому он имел возможность наблюдать несколько этих животных в неволе. "Я велел, - говорит он, - разрыть одно жилище, несмотря на все отговорки ленивого туземца, который положительно не мог понять, зачем я хочу иметь утконосов, когда имею в избытке быков и овец. Вход или преддверие жилища были широки по сравнению со следующим участком норы; последняя становилась все уже по мере того, как мы подвигались далее вперед, пока, наконец, ход не сузился до толщины животного. Мы проследили его на расстоянии 3 м. Вдруг из земли показалась голова утконоса, как будто бы его только что разбудили, и он спустился посмотреть, чего нам нужно. Однако, по-видимому, он пришел к убеждению, что наша шумная работа не клонится к его благу, так как он поспешно устремился обратно. Но когда он повернулся задом, его схватили за заднюю ногу и вытащили из норы. Он, казалось, был очень встревожен и удивлен этим; по крайней мере от страха, конечно, он тотчас выпустил свои очень неприятно пахнущие испражнения, нельзя сказать, чтобы к нашему удовольствию. Животное не издавало никакого звука и не пыталось защищаться, но, стараясь убежать, немного оцарапало задними ногами мою руку. Его маленькие, светлые глаза блестели; ушные отверстия то расширялись, то суживались, как будто бы он хотел уловить каждый звук; сердце его сильно билось от страха. Через несколько минут утконос, по-видимому, покорился своей судьбе, хотя время от времени пытался еще убежать. Я не решился схватить его за шкуру; мех так рыхл, что кажется, будто животное заключено в толстый меховой мешок. Мы посадили пойманную нами взрослую самку в бочку, наполненную травой, речным илом, водой и т. д. Она скребла повсюду, стараясь убежать, но видя, что все усилия ее тщетны, успокоилась, свернулась и, по-видимому, заснула. Ночью она была очень беспокойна и опять скребла передними лапами, точно желая вырыть себе нору. Утром я нашел ее крепко уснувшей; при этом она подвернула под себя хвост, подогнула голову и клюв под грудь и свернулась клубком. Когда я нарушил ее дремоту, она заворчала, почти как щенок, но тише и, пожалуй, благозвучнее. Целый день она оставалась почти спокойной, ночью же опять пыталась убежать и издавала продолжительное ворчание. Все соседи-европейцы, которые так часто видели это животное мертвым, были рады, что им, наконец, представился случай наблюдать его живым; я думаю, что это вообще был первый случай, когда европеец поймал живого утконоса и исследовал его жилище".
        В новую поездку Беннету удалось найти гнездо с тремя детенышами, которые были уже покрыты шерстью, и наблюдать их некоторое время. "Когда мы нашли гнездо с детенышами, - говорит Беннет, - и посадили их на землю, они, хотя и стали бегать вокруг, но не делали таких страшных усилий спастись бегством, как старые. Туземцы, у которых при виде этих жирных молодых животных потекли слюнки изо рта, говорили, что этим детенышам было уже 8 месяцев, и прибавляли, что старые утконосы только вначале кормят молодых молоком, а потом насекомыми, мелкими моллюсками и илом. В своем помещении эти молодые животные принимали во время сна самые различные положения. Один свертывался, как собака, и плотно прикрывал клюв хвостом, другой лежал на спине, вытянув ноги, третий на боку или свернувшись клубком, как еж. Если им надоедало одно положение, они укладывались иначе, но охотнее всего свертывались клубком, причем клали передние лапы под клюв, сгибали голову к хвосту, скрещивали задние лапы над клювом и поднимали вверх хвост. Хотя они и были покрыты густым мехом, но все же любили тепло. Они позволяли мне дотрагиваться до шкуры, но не до клюва - новое доказательство его чувствительности.
        "Детенышам я мог спокойно предоставлять бегать по комнате, но старое животное так упорно старалось прорыть стену, что я был принужден запереть его. Там оно спокойно лежало весь день, но ночью возобновило попытки освободиться. Если я мешал утконосам спать, то всегда поднималось общее ворчание.
        Маленькое семейство моих утконосов прожило еще некоторое время, и я мог наблюдать его привычки. Зверькам, по-видимому, часто снилось, что они плавают, так как их передние лапы часто делали соответствующие движения. Если я сажал их днем на землю, то они отыскивали темное местечко для отдыха и там скоро засыпали, свернувшись клубком; однако они предпочитали свое обыкновенное место отдыха всякому другому. Случалось также и совершенно обратное: они оставляли из каприза ту постель, на которой спали целые дни, и залезали за какой-нибудь ящик или вообще в темное место. Если они спали крепко, то их можно было трогать, и они не просыпались.
        Сначала я был склонен считать их ночными животными; но скоро убедился, что образ жизни их очень неправилен; они оставляли места отдыха в самое различное время, как днем, так и ночью; с наступлением темноты, впрочем, становились живее и подвижнее. Я мог прийти лишь к одному несомненному выводу, что они в одинаковой степени и дневные, и ночные животные, хотя и предпочитают прохладу и сумерки жаре и яркому свету полудня. Это можно сказать не только о молодых утконосах, но также и о старых. Иногда они спали целый день и оживлялись ночью, иногда наоборот. Часто один спал, а другой бегал. Иногда самец сначала оставлял гнездо, а самка продолжала спать. Набегавшись и наевшись всласть, он свертывался в клубок и располагался спать. Тогда наступала очередь самки; в другой раз они появлялись оба вместе. Раз вечером, когда оба бегали, самка издала писк, как будто бы звала своего товарища, который спрятался где-то в комнате за мебелью. Он тотчас ответил подобным же звуком, и самка побежала к тому месту, откуда послышался ответ.
        Было крайне забавно видеть, как эти странные животные зевали или потягивались. Они вытягивали при этом передние лапы и растягивали, насколько возможно, плавательную перепонку. Хотя это было совершенно естественно, но все же казалось крайне смешным, так как мы не привыкли видеть, чтобы утка зевала. Я часто удивлялся, каким образом они попадали на книжный шкаф или на другую какую-нибудь мебель. Наконец я увидел, как они прижимались спиной к стене, упирались ногами в шкаф и таким образом быстро взбирались наверх благодаря своим сильным спинным мускулам и острым когтям. Я кормил их хлебом, размоченным в воде, круто сваренным яйцом и очень мелко изрубленным мясом. Молоко они, по-видимому, не предпочитали воде.
        Вскоре после моего прибытия в Сидней животные, к моему большому огорчению, стали худеть, и их мех потерял свой красивый, блестящий вид. Они ели мало, но еще бодро бегали по комнате; однако если им приходилось промокнуть, то мех сбивался в виде войлока и не высыхал уже так скоро, как прежде. Все в них указывало на то, что они нездоровы, и их вид мог возбуждать лишь сострадание. 29 января умерла самка, 2 февраля самец. Я продержал их лишь около 5 недель".
        Из дальнейших наблюдений, сделанных Беннетом, мы узнаем, что утконос не может долго оставаться живым в воде. Когда одного из них посадили только на 15 минут в глубокую воду, так что он не мог найти мелкого места, то вынули его уже совершенно истомленным, еле живым.
        Неудачная попытка Беннета привезти утконоса живым в Европу не испугала его. Он заказал особую клетку и во второй раз поехал в Австралию за утконосами. Но и на этот раз усилия его не увенчались успехом. Зато он пополнил свои наблюдения. Так он узнал, что семенные железки самца припухают, как у птиц, перед временем спаривания и достигают величины голубиного яйца, между тем как в другое время имеют величину маленьких горошин.
        Утконос кладет несколько яиц* с мягкой скорлупой, в которых зародыши, согласно открытию Кальдуэлля, находятся на той же стадии развития, как в курином яйце, после 36 часов насиживания.

* Обычно в кладке утконоса 2 яйца, но может быть и одно, и три. Брачный период начинается в конце зимы, спустя месяц после спаривания происходит кладка яиц. Самка в течение 9-10 дней высиживает яйца, свернувшись вокруг кладки. Детеныши вылупляются всего 2,5 см в длину. Самка, лежа на спине, помещает их себе на брюхо, где они питаются молоком. Позже, в дополнение к молоку, самка приносит детенышам беспозвоночных в защечных мешках. Лишь к 4 месяцам молодые утконосы окончательно прозревают, приобретают полный меховой покров, способность к терморегуляции и могут покинуть нору, В это время они почти догоняют размерами взрослых, достигая 33 см длины. Половозрелы в возрасте одного года, продолжительность жизни невелика - 10 лет.

        Насиживание яиц происходит в гнезде. Детеныши, выходящие из яиц, малы, голы, слепы и беспомощны, как у ехидны и сумчатых. Клювы их коротки. В описанном выше гнезде Беннет-младший нашел двух молодых животных, которым было, вероятно, около одного месяца. Они лежали, свернувшись клубком, и прикрывали хвостом прижатый к брюху или спине клюв, а передней ногою - хвост. Детеныши имели в длину 5 см, были круглы и хорошо упитанны, серого цвета, голы и блестели, как бархат; глаза их были еще не вполне открыты. Маленькие животные отдыхали охотнее всего на спине и клали клюв на одну из передних ног, вытягивая другую. Если их беспокоили, то они шипели или пищали.
        В зоологическом саду в Мельбурне утконосов в последнее время держали в неволе; в Европу до настоящего времени не привезли ни одного живым.