Семейство фламинговые

        Тело фламинго стройное, шея очень длинная, голова большая, клюв немного длиннее головы, значительнее в высоту, чем в ширину, но толстый; начиная от середины, загибается под прямым углом, верхняя челюсть гораздо меньше и уже нижней, и, что особенно замечательно, она необыкновенно плоская, но края обеих челюстей усажены зубчиками. Можно бы этот клюв сравнить с ящичком из раковин, причем нижняя челюсть соответствовала бы самому ящичку, а верхняя - крышке. Ноги необыкновенно длинные и тонкие, сплюснуты с боков, высоко над голенью голые; три передних пальца короткие и соединены между собой плавательной перепонкой, которая хотя имеет неглубокие вырезки, но занимает все пальцы до когтей. Задний палец у одного вида совсем неразвитый, короткий и слабый. Крылья умеренной величины; в них второе маховое перо превышает остальные.
        короткий хвост состоит из двенадцати перьев, мелкое оперение густое и плотное, отличается большой мягкостью и особенной красотой цветов.
        Представители этого семейства распростра- нены в Старом Свете и в Америке. Отдельные виды в своих обычаях и привычках или вовсе между собой не различаются, или же различаются очень мало. Следовательно, совершенно достаточно, если мы познакомимся с одним из них.
        Обыкновенный, или розовый, фламинго (Phoenicopterus roseus) белого цвета с чрезвычайно нежным розовато-красным отливом; верхние части крыльев карминно-красные, маховые перья черные. Глаза желтые, кольцо вокруг глаз карминно-красное, клюв у основания розовато-красный, на конце черный, ноги карминно-красные. Длина его 120-130 см, размах крыльев 160-170, длина крыла 39 и хвоста 14 см. Самка значительно меньше ростом, не более 110 см в длину и размах крыльев около 150 см. У птенцов оперение все сплошь белое, на шее серое, на верхней части крыльев пятнистое. Только на третьем году цвет меняется и делается похожим на цвет взрослых.
        Родина фламинго - страны по берегам Средиземного и Черного морей. Отсюда область его распространения идет к югу, к северным берегам Красного моря, а с другой стороны - к островам Зеленого Мыса. Точно так же он довольно регулярно встречается в Средней Азии близ больших озер и в южной Азии у морских берегов. Необыкновенно удивительна их скученность в известных местах. По рассказам прежних и теперешних исследователей, они появляются огромными массами на больших озерах Сардинии и Сицилии, часто встречаются на всех прибрежных озерах Египта, Туниса, в Алжире и Марокко и только в Греции встречаются очень редко. Строго говоря, южная Европа образует северную границу области их распространения, северная же Африка и Средняя Азия собственно настоящие их местожительства. Розовый фламинго везде и всегда предпочитает приморские озера с соленой и стоячей водой; в пресноводных водоемах они попадаются только случайно, остаются тут очень недолго и опять исчезают. У самого же моря, наоборот, их можно видеть очень часто, но, конечно, на местах неглубоких, где они могут беспрепятственно двигаться обычным образом. Птицы эти считаются кочующими, но перекочевки совершаются так регулярно, что не мудрено, если возникнет вопрос, не перелетные ли они.
        Все те, кто видел фламинго тысячами, согласны с восторженными отзывами прочих наблюдателей, имевших счастье насладиться таким величественным зрелищем.

Обыкнобвнный фламинго (Phoenicopterus roseus)
        "Если смотреть утром из Каглияри по направлению к озерам, - пишет Четти, - то кажется, что они или окружены дамбой из красных кирпичей, или же что на поверхности вод плавает множество красных листьев. Но это ничто иное, как фламинго, стоящие рядами и производящие эту иллюзию цветом своих розовато-красных крыльев. Никогда богиня утра не украшала себя более яркими цветами, никогда цветы розовых садов Пестума не были прекраснее того, как расцвечены крылья фламинго. Цвет этот ярко-огненный, розовато-красный подобен цвету распускающихся роз. Греки назвали эту птицу по цвету ее крыльев. Римляне сохранили это название, и французы, несомненно, имели в виду только этот ее огненно-красный цвет, назвав ее "flammant", то есть "flambant" (пылающий). Первое впечатление, произведенное на меня фламинго, останется в моей памяти навсегда неизгладимым. Взирая на обширное озеро Мензале, я видел их буквально тысячи, даже гораздо больше - целые сотни тысяч. Я не мог отвести глаз от огненной полосы необыкновенной красоты, не поддающейся описанию. Лучи солнца играли на ослепительно белых и розово-красных перьях птиц, и чудные краски как будто оживали, Испуганная чем-нибудь вся масса поднималась, из общей путаницы, из живых роз выравнивалась огромная клинообразная стая, подобная журавлиной, и теперь огненная линия тянулась вдоль голубого неба. Эта картина была восхитительна! Мало-помалу птицы снова опускались и принимали прежнее положение, так что опять можно было себе представить, что имеешь перед собой отряд войска".
        Поодиночке фламинго можно встретить очень редко, а до начала спаривания, кажется, никогда; если же, как я мог заметить, это и случается, то не иначе, как с молодыми птицами, которые отстали от главной стаи взрослых. Их всегда можно встретить во множестве; все они сообща занимаются охотой, внутри же их настоящей области распространения птицы держатся обществами в несколько сот или даже тысяч штук. Они боязливо сторонятся тех мест, где им грозит какая-либо опасность; рыбу ловят только в открытой воде*, дающей им возможность озираться кругом, и очень боятся тростниковых зарослей.

* Здесь явное преувеличение, обусловленное тогдашним недостатком знаний. Фламинго никогда не питаются рыбой, основная их пища — рачки Artemia salina и некоторые другие ракообразные и моллюски, обитающие в иле сильно соленых водоемов. Этим и объясняется четкая связь фламинго с солоноводными акваториями, которая подчеркивается Брэмом.

        Они стремительно улетают от приближающейся лодки и вообще пугаются всякого незнакомого им предмета, поэтому нелегко наблюдать их образ жизни на свободе. Обыкновенно они стоят в воде до пяточного сустава; реже выходят на дюны или песчаные острова и очень редко стоят на берегах, заросших растениями. Как в воде, так и на земле они принимают самые странные позы. Длинная шея их изгибается самым удивительным образом.
        Одинаково странно фламинго держит себя как во время покоя, так и при добывании пищи. Он шарит по дну, подобно уткам, но все же поступает при этом несколько иначе. Фламинго бродит по воде и так сильно нагибает шею, что она оказывается на одном уровне с ногами, другими словами, так, что клюв и главным образом верхняя часть его может погружаться в ил. Подобным способом он исследует дно водоема, подвигаясь мелкими шагами взад и вперед, то открывает, то закрывает свой клюв, и при этом шевелит языком. Благодаря сильно развитому осязанию все, что попадает в сито-клюв, исследуется им и сортируется: годное к употреблению удерживается, ненужное же выбрасывается. Шлепая ногами, он приводит в движение и беспокойство всех маленьких водяных животных, идущих ему в пищу.
        Перед тем, как лететь, он движется по воде, причем не то летит, не то бежит и делает это не так искусно, как буревестник, но все же довольно ловко, как лысуха или утка. Полет начинается этими подготовительными движениями и делается очень легким, когда птица поднимается на высоту. Довольно быстрые взмахи крыльев производят почти такой же шум, какой замечается при полете уток и гусей; некоторые наблюдатели сравнивают шум от полета внезапно спугнутой стаи птиц с отдаленными раскатами грома. Даже самый неопытный человек узнает летящего фламинго: в отличие других длинношеих птиц он вытягивает свою шею вперед, а ноги назад и выглядит очень длинным и узким. Узкие крылья при этом оказываются как раз на середине тела, так что, летящий, он имеет вид креста, а прозаично выражаясь, похож и на помело с крыльями. Стая их при полете выстраивается или в ряд, или в виде клина, как журавли, причем стороны угла постоянно изменяются, так как птицы поочередно меняются, чтобы занять вершину угла.
        Из внешних органов чувств, по-видимому, зрение развито хорошо, как и вкус, но богатый нервами язык служит вместе с тем и органом осязания; чувство это, без сомнения, также сильно присуще и мягкой коже, надевающейся на клюв, таким образом, осязание также следует считать очень хорошим. Он всегда осторожен, а иногда даже боязлив; отличает опасное существо от безвредного: стая этих птиц никогда не подпускает лодку на расстояние выстрела, а старые птицы целый день и ночь стоят настороже, и провести их нелегко. Только в одном отношении они вовсе обижены природой: звук голоса их грубый и хриплый; с трудом выкрикивают они свое "крак", лишенное всякого благозвучия, которое звучит то резче, подобно гусиному крику, то переходит в каркающий вороний крик. Если слушать их крик, не видя самих птиц, например, в туманную погоду, то можно вполне ошибиться и вообразить, что имеешь перед собой стадо гусей.
        Пищу их составляют маленькие водяные животные, преимущественно ракушки, которых они добывают, обыскивая дно; едят они также различных червей, раков, маленьких рыб и известного рода растительные вещества.
        Относительно размножения достоверно следующее. Фламинго устраивает свое гнездо в воде, на неглубоких местах, по уверению же арабов, на плоских ровных островах, поросших очень низким кустарником. В первом случае гнездо это представляется в форме конуса из грязи, которая собрана в кучу ногами и укреплена, вероятно, водяными растениями и тому подобными веществами; оно выведено так высоко, что поднимается на полметра над поверхностью воды; если гнездо расположено на суше, то имеет вид небольшого углубления, вырытого в земле, в котором, как мне говорили арабы, лежит скудная подстилка из тростника и листьев осоки*.

* Гнезда фламинго обы чно не содержат никакой выстилки, так как птицы гнездятся на водоемах, полностью лишенных растительности. Фламинго используют остатки растений для строительства гнезд только при размножении в нетипичных условиях, как исключение.

        Яиц обыкновенно бывает два; не мудрено, впрочем, что в ином гнезде встретится и три яйца. Они очень длинные, обе половины неодинаковы, и скорлупа их мягкая, как бы из мела, гладкая и известково-белого цвета. Несомненно, что для насиживания птица, поджав ноги, садится на само гнездо; конечно, может случиться, что она случайно протянет одну ногу по другую сторону гнезда и держит ее несколько времени, свесив. Говорят, что насиживание продолжается 30-32 дня и что самка громкими криками призывает самца сменить ее. Говорят также, что птенцов очень скоро после появления из скорлупы ведут в воду и будто здесь с первого дня своего появления на свет они начинают плавать, а вскоре научаются прекрасно и скоро бегать, способность же летать приобретают только через несколько месяцев.
        Охота на фламинго требует большой осторожности. Днем эти пугливые создания не подпускают к себе даже на расстояние выстрела из винтовки; во время добывания пищи несколько старых птиц стоят всегда настороже и предупреждают все общество о приближающейся опасности. Арабы рассказывали мне, как ими можно еще легче овладеть. Между двумя лодками натягивают обыкновенную рыболовную сеть и гребут, врезаясь в стадо фламинго; испуганные птицы поднимаются лететь, запутываются в сеть, откуда их освобождают лодочники. Таким образом можно забрать до 50 штук из одной стаи. На озере Мензале, как мне рассказывали рыбаки, практикуется гораздо более странный способ ловли фламинго. После того, как наверняка высмотришь место ночлега стаи, подъезжаешь ночью с возможной осторожностью на плоту из камышей и отыскиваешь караульного. Он стоит выпрямившись и бодрствует, между тем как все остальные, у которых головы спрятаны под крыло, спят. Один из рыбаков, раздетый, пробирается то над водой, то под водой, скрываясь за связкой осоки, которую держит перед собой. Он подплывает к сторожевой птице, быстро схватывает ее, засовывает ее голову в воду и поворотом шеи убивает, прочие рыбаки схватывают руками еще несколько птиц и, убив их таким же способом, привязывают к длинной веревке. Я бы не поверил этому рассказу, если бы мог объяснить себе, как иначе могли быть добыты эти птицы.
        На рынках в городах северного Египта я видел этих прекрасных птиц дюжинами, так как мясо их составляет любимую дичь. Древние писатели рассказывают, что римляне любили их мясо, но особенно дорого ценили кушанья из языков и мозга, которых подавались огромные полные блюда. Я пробовал и мясо, и языки и нашел их очень вкусными, особенно языки, которые были превосходны.