Роберт Бертон

Роберт Бертон

(1577—1640 гг.) священнослужитель и теолог

Англия — рай для женщин и ад для лошадей; Италия — рай для лошадей и ад для женщин.

Бедность — наследница Музы.

Без отчаянья нет монаха.

Берегись смирившегося врага.

Боги любят наблюдать за тем, как великий человек борется с лишениями.

Болезни и печали приходят и уходят, но суеверная душа не знает покоя.

Болезнь, мать скромности, напоминает нам о том, что мы смертны. Когда мы находимся на вершине славы и благополучия, она легонько дергает нас за ухо — дескать, одумайтесь.

Величайший враг человека — человек, который по наущению нечистой силы становится волком, дьяволом для себя и для других.

Влюбленные ссорятся — любовь возгорается.

В одиночестве человек — либо святой, либо дьявол.

Все грехи сопряжены с удовольствием и признают свою вину, только зависть не знает ни вины, ни удовольствия.

Все поэты — безумцы.

Дураки и безумцы обыкновенно говорят правду.

Если есть ад на земле, то он в сердце меланхолика.

Если у нее вздернут нос — она прелестна; если нос крючковатый — очаровательна; если она мала ростом и сутула — бесподобна; если высока и мужеподобна — нет ее краше; если тронулась рассудком — мудра; если пребывает в постоянной злобе — добра и покорна… Все ее недостатки суть сплошные достоинства.

Есть гордость в унижении, когда гордишься тем, что гордиться нечем.

Каждая ворона считает своего птенца самым прекрасным на свете.

Каждый из нас для себя — человек, для остальных — дьявол.

Когда сын выругался, Диоген ударил отца.

Чистая совесть — постоянный праздник.

Любовь… объединяла земли, строила города, рожала детей… но если ее ущемить, она опрокидывает троны, разрушает города, сносит дома, губит целые семьи…

Мельник не видит всей воды, что течет через его мельницу.

Мы, как лодочник, гребем в одну сторону, а смотрим в другую.

Мы не способны изречь ничего такого, что бы уже не было сказано… Наши поэты крадут у Гомера… Последнее ведь всегда лучше первого.

Надежда и терпение… две самые мягкие подушки, на которые мы можем в лишениях преклонить голову.

Насколько же перо более жестоко, чем меч!

Не будь одиноким, не будь праздным…

Не делай из себя дурака ради того, чтобы развеселить других.

Никакой канат, никакая, даже самая толстая проволока не способны так сильно тянуть и так прочно удерживать, как любовная сеть.

Одна религия так же правдива, как любая другая.

Он готов подняться на виселицу, если петлей будет ее подвязка…

От неба все места далеки одинаково.

Плачущая женщина вызывает не больше жалости, чем хромающий гусь.

Почему зевота одного вызывает зевоту другого?

При виде убийцы мертвецы обливаются кровью.

…Приводить в данном случае пример — все равно что зажигать на солнце свечу.

Свои постные книги они нашпиговывают салом из других книг.

Страх перед высшими силами удерживает в повиновении.

Тот, кто обращается к судье, держит волка за уши.

Тот, кто тачает башмаки, сам ходит босиком.

Тщеславие, эта нестерпимая, мучительная жажда успеха, есть великая пытка для ума и состоит из зависти, гордости и алчности. Это высокое безумие, сладкий яд.

У всего на свете… есть две ручки; за одну следует держаться, за другую — нет.

У желаний нет выходных.

У каждого человека есть хороший и плохой ангел, которые сопровождают его по жизни.

Умереть — чтобы сократить расходы.

Холостая жизнь — ад, женатая — чума.

Хороший совет может дать всякий. Он обходится дешево.

Что может быть глупее, чем жить по-собачьи, а умереть по-королевски.

(Источник: «Афоризмы. Золотой фонд мудрости.» Еремишин О. - М.: Просвещение; 2006.)